«ЗАКОНОПРОЕКТ О ЗАПРЕТЕ КЛОНИРОВАНИЯ УМЕРШИХ ГРАЖДАН
Да будет установлено Сенатом и палатой представителей Соединенных Штатов Америки на заседании конгресса.
Раздел первый. Краткое наименование
Постановление о запрете клонирования умерших, сокращенно ПЗКУ.
Раздел второй. Запрет
Основной закон. Никаким лицам, физическим или юридическим, не позволяется:
– проводить опыты по клонированию умерших граждан;
– содействовать проведению подобных экспериментов.
Раздел третий. Определение
В рамках данного Закона термин "клонирование умершего" подразумевает использование или трансплантации ядра соматической клетки либо других микробиологических методов с целью создания человеческого организма, генетически идентичного погибшему донорскому.
Конец законопроекта».
Данлоп сошел с постамента и опустил лист в урну – ящик с прорезью, специально для этого предназначенный. Секретарь конгресса передаст законопроект штату сотрудников и проследит, чтобы его зарегистрировали вместе со ссылкой спикера на подкомитет Данлопа. При посредничестве людей и организаций, контролируемых Брауном, билль наберет достаточное число голосов. Протащить его в сенате будет не менее просто – должников у Брауна хватало везде. Президент поставит подпись, и законопроект вступит в силу уже как закон. Тогда поисками ученого и суррогатной матери займутся полиция и ФБР.
Однако Данлопу все еще предстояло выяснить, с чьего попустительства история о плащанице просочилась в прессу. Браун так лютовал накануне, что Данлоп был готов не то что уволить – придушить виновника.
Он помахал на прощание сыну и отправился в отель, где полным ходом шел допрос Джерома Ньютона. Мало-помалу картина случившегося прояснялась. Ньютон, оказывается, писал статью об исследователях плащаницы, которых, к несчастью, насчитывалось изрядное количество. Отвечать он упорно отказывался. И ладно. Сами справятся.
Зак Данлоп помахал отцу с балкона и там же набросал на карманном компьютере текст обращения, который перевел на десять языков. Говорилось в нем вот что:
«Срочно!
ОЛИВ выступает с маршем протеста против антихристианской деятельности конгресса.
На сегодняшнем заседании нижней палаты конгрессмен Данлоп представил законопроект, призванный остановить Второе пришествие Иисуса Христа. Просьба всем членам ОЛИВ, а также сочувствующим собраться в полдень по указанным адресам. Главы отделений узнают конечные пункты маршрутов, введя личные пароли».
Закончив писать, Зак подключился к Интернету, благо телефоны для прессы стояли на каждом столе. Шестизначное число на счетчике внизу страницы его позабавило – всего тысяча фальшивых посещений, а какой ажиотаж! Он разместил воззвание и стал просматривать свою картотеку, посвященную мессианству в различных религиях. Там были статьи не только об Иисусе из Назарета, но и о ребе Иешуа, следующей инкарнации Будды – Матрейе, исламском пророке Исе ибн Марьяме, названном в Коране Словом и Духом Аллаха, Иисусе в виде индуистского гуру и даже о божестве Праджапати.
Зак отыскал сотни изображений Христа: на одном он был светловолосым с пурпурным пылающим сердцем, на другом, живописно прислонившийся к дереву, напоминал персонаж персидской миниатюры, на третьем у него оказалась черная кожа и вьющиеся волосы. Был там Иисус Микеланджело, Морриссо, Караваджо, Дали, Иисус китайского образца с тонкими усиками, Иисус в тюрбане, черный Иисус из нью-йоркских граффити и даже Иисус в облике Че Гевары.
Самое древнее изображение принадлежало к третьему веку. На нем очень смуглый Христос был запечатлен на троне в окружении апостолов, из которых несколько человек имело откровенно негроидный тип лица. Этот образ понравился Заку больше всего.
В конце концов ни один из них не будет отвергнут, пока люди верят, молятся, поют гимны и устраивают шествия и митинги в ожидании того дня, когда Сын Господень явит себя миру.
Глава 53
Клиффс-Лэндинг
На следующее утром Феликс решил первым делом заняться поисками Аделины. Вскоре он выяснил, что мадам Аделина Гамильтон давно не проживает в лондонском «Савойе». Нет ее также ни в Риме на Вилле Медичи, ни в парижском «Бристоле» . Где же она? Когда Франческа отменила круиз по Средиземноморью, Аделина последовала ее примеру. Теперь, когда они готовились залечь на дно, Феликс понял, что вот-вот потеряет последнюю связь с любимой – а он ее действительно любил.
Отца Бартоло Феликс проводил в аэропорт. Несколько раз приезжал адвокат с пакетами денег – тысячедолларовые купюры много места не заняли. Большую часть забрала с собой Франческа, чтобы подыскать новый дом. В целях конспирации она собиралась представиться женой мафиози, даже училась растягивать слова для полного сходства. «Дом будет,– сказала она.– Защита от проныр гарантирована».
Сэм отправился в Челси нанимать грузовик. В одной лавке на Амстердам-авеню он купил поддельные паспорта, справки, свидетельства о рождении и карточки социального страхования на имена, которые они себе выбрали: Дэниел и Агнесс Кроуфорд, Чак О'Мэлли – их шофер и телохранитель, и Хетта Прайс, горничная. Феликс вернулся укладывать вещи и гадать, примет ли его Аделина после всего или их отношения непоправимо испорчены.
Мэгги, по-видимому, встала, хотя не выходила из комнаты. Феликс слышал, как она молится за стеной. Затем, проходя на цыпочках мимо двери, он вдруг различил ее шепот ребенку:
– Не спеши, солнышко. Слушайся маму. Не смотри, что творится вокруг, твое дело – расти. Не торопись. Пусть пока взрослые разберутся во всем, а ты не волнуйся. Слышишь, что мама говорит? Мама любит тебя больше всех на свете, кроме, разве что, твоего папы, так что будь умницей и потерпи немного.
У Феликса потяжелело на сердце.
В свое время он просил адвоката составить договор так, чтобы будущий отчим ребенка не мог на нем ничего выгадать. Мэгги, должно быть, не помнила, что в случае ее замужества договор о передаче недвижимости терял силу. В этом случае их ждет тяжба за право опекунства, которую он, Феликс, со своим капиталом наверняка выиграет. Адвокат предупредил его, что суд по семейным делам будет в первую очередь радеть за ребенка. Феликс не желал Мэгги зла, он всего лишь хотел, чтобы у нее было время пожить для себя и не думать, как прокормиться. Он знал ее и доверял ей; опасения вызывал тот, за кого она могла выйти, в особенности Сэм.
Но стоило Феликсу увидеть ее вчера, сияющую от счастья, как он понял: у него не хватит духу объясниться.
Она подняла голову, увидела его в дверях и вздохнула.
– Все в порядке, я просто разговариваю с малышом. Чувствую себя отлично.
– Уверена?
– Уверена.
Он переступил через порог.
– Я все-таки измерю твое…
– Феликс, хватит! Дай хотя бы минуту покоя!
Он обиженно замер, не понимая, чем заслужил эту резкость. Только что она как будто была на седьмом небе, и вдруг… Мэгги вздохнула.
– Прости. Заходи, посиди со мной. Посмотрим, что о нас говорят.
Феликс сел рядом с ней и включил телевизор. Он погладил ее по животу, который так вырос вместе с ребенком, что, казалось, сам просился под руку. Даже отец Бартоло в конце концов согласился прикоснуться к ее круглому боку и поговорить с малышом.
– Тебя не беспокоили галлюцинации? А новые приступы? Ты ведь скажешь мне о них в случае чего, правда?
Она не ответила.
– Я должен знать все. Это очень важно. Если…
– Сколько раз говорить! – взорвалась Мэгги.– Мне плевать на то, что со мной будет. Думай о ребенке.
– Тебе может стать очень плохо. Сейчас самый опасный период, и если ты будешь утаивать…