Устав от этой баталии, они рухнули наконец в изнеможении на песок. Позже, немного отдохнув, они принялись собирать сухие сучья и корни для небольшого костра. Сумерки сгущались, повеяло прохладой, от океана тянуло сыростью. Дул легкий бриз.
Сидя под виноградными лозами, Гидеон и Эмма наслаждались теплом костра и любовались взлетавшими вверх оранжевыми искрами. Держась за руки, они обменивались своими заветными мечтами и желаниями, рассказывали по очереди легенды, которые слышали в детстве. Становилось все темнее, ночь охватывала их. Уже были рассказаны легенды о гавайском герое Мауи, сумевшем остановить колесницу Великого Солнца, когда она совершала свой очередной круг по небу, о богине вулканов Пеле, являвшейся смертным в образе страшной старухи, превращавшейся вдруг в прекрасную деву с дивными огненно-рыжими волосами. Она была своенравна и мстительна, люди ее боялись — ведь она могла обрушить на их селения потоки лавы и горячего пепла…
— А еще я знаю танец, посвященный богине Пеле, — прервала свой рассказ Эмма. — Хочешь, я станцую его для тебя?
Хочет ли он!.. Хочет ли он, чтобы небо было голубым, а трава — зеленой?.. Но, боясь смутить ее, Гидеон лишь согласно кивнул:
— О да, очень хочу!
Она поднялась.
Неровное пламя костра осветило ее стройную, хрупкую фигурку. Сильным, призывным движением Эмма вскинула руки, и ее иссиня-черные волосы показались Гидеону огненно-рыжими…
Частый, странный, стремительный ритм ритуального танца, выбиваемый босыми ступнями танцовщицы, подчинил себе юношу и увлек его в древний мир предков.
Призраки прошлого обступили его.
Не милая маленькая Эмма, нет, сама богиня Пеле, дразня и маня, приближаясь и отступая, вселяя в него желание и силу великого бога Камапуа, пела ему о любви, земной и небывалой…
Он открывал ей объятия, но милая ускользала, он становился зверем, она превращалась в звезду, он покорно склонялся к ней, она обжигала его дыханием, полным страсти… Точно дикий кабан, он устремлялся к ней, готовый смять, сокрушить, — ласково, тихо смеясь, она чуть касалась его, и гнев угасал…
О Пеле, богиня вулканов, богиня огненной лавы, богиня любви и желания, что делаешь ты с человеком!
Ты терзаешь сердце мое, ты мучаешь тело мое, ты смиряешь гордость мою, я раб твой, я прах пред тобой, вот что делаешь ты, Пеле, вот что делаешь ты с человеком!..
Дай мне отдых, богиня моя, дай мне глоток воды, дай мне упиться тобой, пощади меня, о великая Пеле, ибо я уничтожен тобою…
Взвился и тут же опал длинный рыжий язык огня, словно сама богиня Пеле выглянула из жаркого пламени, чтобы увидеть влюбленных.
Костер затухал.
Гидеон смотрел на Эмму и не узнавал ее.
Лицо ее было влажно, губы полураскрыты, упругая грудь вздымалась, в глазах, еще затуманенных пережитым, было странное выражение вызова и ожидания…
Гидеон почувствовал, что не владеет собой.
Горло его вдруг пересохло.
— Где ты научилась так танцевать? — хрипло спросил он и, не глядя на Эмму, стал подбрасывать сучья в остывающий костер.
— В монастыре Святого Креста… — еле слышно ответила она.
— В католическом монастыре ты обучилась этому языческому танцу? Я думал, что он запрещен. Даже моя мать, — а она всегда добром вспоминала своего куму, учителя священных танцев, — считала его… э-э-э… излишне чувственным. А разве ты жила в монастыре?
— Да, я воспитывалась в благотворительной школе для сирот. Меня забрали оттуда незадолго до окончания, всего лишь месяц назад, когда мама почувствовала себя совсем плохо. Я была немного непослушной, часто озорничала. Сестра Анжела в наказание за грехи частенько посылала меня в сад пропалывать клумбы. И вот там я однажды услышала музыку — дробь туземных барабанов, свист тростниковых флейт… Я взобралась на стену и оттуда увидела, как по ту сторону, в соседнем саду, танцевали женщины… Это был Королевский национальный балет. Они репетировали хула-хулу. Я смотрела на них и запоминала движения… А потом разучивала их, когда оставалась одна в келье. Так я научилась танцевать — и ты можешь сам судить теперь о моем искусстве!
— О, ты пляшешь, точно дева-искусительница!
Гидеон посмотрел на нее в упор, и Эмма увидела в его глазах то, что и хотела увидеть, — желание.
Она стояла, прижавшись спиной к стволу кокосовой пальмы, и Гидеон, приблизившись к девушке, вдохнул аромат ее разгоряченного тела, запах ее волос, запах ветра и океана. Сжав ее лицо в ладонях, он жадно приник к ее радостно раскрывшимся губам.
Он ощущал ее всю, он знал, что сейчас она позволит ему все, о чем он мог только мечтать.