Паньолос тесной толпой окружили Гидеона и Кимо Пакеле, похлопывая их по плечам, наперебой предлагая стаканчики с сидром и сигары. Кто-то набросил на плечи Гидеона теплое сухое пончо, кто-то стаскивал с него промокшие сапоги…
— Спокойно, мальчики! Ребята, сейчас не до отдыха! Нам срочно нужны лошади и пара дождевиков. Скорее!
Паньолос не нуждались в долгих объяснениях. Это были настоящие друзья, умевшие все понимать с полуслова.
— Возьмите мой плащ!
— Мои лошади ждут вас, дон Гидеон!
— Дядюшка Кимо! Вы хотите ехать прямо сейчас, на ночь глядя, в такую непогоду… Что произошло? Мы же думали, что вы сейчас вместе со всеми на борту «Килауела» и уже подходите к Гонолулу… — Филипп, спрятав в карман сигару, которую еще не успел раскурить, подошел к Кимо Пакеле.
— Сказать по правде, я и сам еще ничего не знаю. Тут что-то вроде кошачьего инстинкта, понимаешь, Филипп… У здешних гадалок есть такая пословица: «Кошки предсказывают бурю тогда, когда небо еще ясно». Этому трудно поверить, но, боюсь, что предчувствие не обманывает ни мистера Гидеона, ни меня. Кажется, в доме что-то случилось, какая-то беда. Пошли кого-нибудь в Хило за шерифом Пако, дружок! Он нужен сейчас же, немедленно. Пусть он отправляется следом за нами на ранчо. Скажи ему, пусть он едет так быстро, как только сможет…
Филипп изменился в лице. Это было заметно даже в слабом свете масляной лампы, стоявшей на перилах веранды. Сбивчивое объяснение Кимо Пакеле ничуть не удивило его. Испанец по крови, он свято верил в предчувствия.
— Я поеду с вами, сеньор Гидеон!
Гидеон согласно кивнул:
— Спасибо, Филипп. Твоя помощь мне сейчас нужна больше, чем когда-либо. Седлай лошадей, амиго, а обо всем остальном мы поговорим в дороге.
Они провели в седле всю ночь, лишь однажды остановившись для краткой получасовой передышки в хижине пожилого гавайца. Раскаты грома, вспышки молний сопровождали их, но все же, опередив шторм, сереньким тусклым утром они уже подъезжали к ранчо.
Издали слышно было мычание коров.
— Слушайте! — приказал Пакеле.
Все остановились. Нетерпеливое, жалобное мычание доносилось с огороженного пастбища неподалеку от дома.
— Они не доены, понимаете?
Гидеон мгновенно понял, что встревожило Кимо:
— Возможно, их не успели подоить из-за шторма?
Кимо неопределенно пожал плечами:
— Возможно.
Глаза их понимающе встретились. Такого еще не случалось: каждый Божий день на закате и на рассвете добросовестные служанки Пуани, Айрин и Мапуана непременно, что бы ни случилось, выдаивали коров. Вечернее и утреннее молоко частью отправлялось в деревню, частью шло на местную сыроварню. Порядок был строг и исполнялся неукоснительно. Сейчас невыдоенные коровы ревели так настойчиво и страдальчески, что мурашки бежали по спине.
— Есть только один способ понять, в чем тут дело. — Филипп пришпорил своего жеребца, пустив его в галоп.
Гидеон и Кимо тоже подхлестнули своих скакунов.
Сердце Гидеона буквально выскакивало из груди от бешеной гонки и нетерпения, когда они наконец оказались на холме возле усадьбы. Гидеон осмотрелся. Двор был совершенно пустынен.
Гидеон подскакал к маслобойне, объехал хозяйственные постройки.
Кузница, столярка, амбары — везде ни души. Все будто вымерло. Что за черт! Куда же все подевались?
— Смотрите! Смотрите сюда, сеньор!
Гидеон резко обернулся в направлении, указанном Филиппом.
Джулия верхом на огромном гнедом мерине перелетела через ограду за кухней и пустилась вскачь по полю…
Она — в ее положении — берет такие препятствия! О чем она думает, Господи! Куда это она летит очертя голову?
Гидеон развернул своего резвого жеребца и понесся наперерез жене.
Джулия держалась в седле, орудуя хлыстом и поводом не хуже жокея с ипподрома Капиолани, не щадя мерина-великана, отвыкшего от таких скачек. На ней вместо амазонки был мужской дорожный костюм его отца; две туго набитые сумки тяжело бились о толстые, крутые бока мерина.
— Джулия! Возвращайся назад, немедленно!
То ли ветер отнес его крик в сторону, то ли она сделала вид, что не слышит его…
Ему удалось поравняться с ней только на вершине холма.
На полном скаку Гидеон перелетел со своего коня на широкий круп взмыленного мерина и, резко рванув Джулию за пояс кожаной куртки, сдернул ее с седла.
Они покатились по мокрой траве.
Джулия вырывалась из его рук, бешено извиваясь и шипя.
— Довольно! Если ты еще разок дернешься, я забуду о том, что воспитан джентльменом!