— О, как это прекрасно, Моми! — Эмма обняла и расцеловала раскрасневшуюся от удовольствия мастерицу. — Такое одеяло настоящее сокровище! Клянусь укрываться им каждую ночь и не расставаться с ним никогда!
— Сомневаюсь я, доченька, что тебе понадобится теплое одеяло, когда рядышком будет такой горячий муженек, как твой Гидеон, пошли вам Господь всяческих радостей! — Растроганная Моми рассмеялась мелким смешком, словно курочка-несушка закудахтала на насесте.
— Истинную правду говорите вы, тетушка Моми! — Гидеон наклонился и благодарно поцеловал пожилую женщину в румяную щеку. — Как дойдет до дела, я уж заставлю мою милую женушку пылать, словно жаркий костер! Ох, и разгорится в ней кровь! Светло станет вокруг, точно днем!
— Уймись, бесстыдник! — Эмма повисла на его могучей руке, весело хохоча.
— Миссис Кейн, дорогая моя жена, не мешай мне говорить правду людям… А теперь, — шепнул он ей на ухо, — я должен просить у вас, миссис Кейн, разрешения отлучиться ненадолго по одному важному делу.
Она состроила обиженную гримаску:
— Какие дела могут быть у вас в такой день, мистер Кейн?
— Дорогая, я тебе все объясню чуть позже, ты поймешь, что это очень, очень важно…
Вид у него был таинственный.
— Ах так, значит, ты оставляешь меня и даже не говоришь, ради чего?
— Нет, не говорю.
Она удивленно вскинула бровь:
— Интересно… Ну, в таком случае, задержись хоть ненадолго. Я ведь тоже собиралась преподнести тебе свой свадебный подарок?
— Как? Неужели ты не можешь потерпеть до той поры, когда гости проводят нас в опочивальню, и собираешься осчастливить меня прямо сейчас, при всех? Ах ты, маленькая испорченная девчонка! Ну если так, то я готов.
— Глупый, я совсем не о таком подарке говорю. Гидеон! — Эмма посмотрела на него так строго и серьезно, как только могла. Ее головка, убранная жасмином и белыми розами, была так прелестна, что Гидеон не удержался и поцеловал ее в макушку, но Эмма с важностью отстранилась и достала из складок саронга свернутый и перевязанный белой атласной лентой лист пергамента. — Вот, любовь моя, прими мой подарок!
Он развернул пергамент, просвечивавший водяными знаками и слегка пожелтевший от времени, поднес его ближе к свету и начал читать. Когда Гидеон закончил, в глазах его блеснули слезы.
— Эмма, но ведь это дарственная на землю! — воскликнул он дрожащим от волнения голосом.
— Да, Гидеон. Я уже давно попросила моего поверенного и друга моей матери мистера Мак-Генри вписать в эту дарственную твое имя. Я отдала бы тебе эти земли даром, даже если бы ты не смог жениться на мне. Я хочу, чтобы у твоих стад было вдоволь чистой, прозрачной воды, хочу, чтобы они никогда не страдали от жажды.
— Эмма! — Гидеон прошептал ее имя, и в голосе его звучало благоговение. — Эмма, радость моя!
Он заключил ее в объятия.
— Ай-яй-яй, что я вижу! Разве можно солидной супружеской паре так вести себя при людях! Никакой стыдливости! — Леолани Пакеле, нарядившаяся по случаю праздника в самое яркое и пышное коленкоровое платье из своего гардероба, подошла незаметно и обхватила их обоих своими великанскими ручищами. Лицо ее расплылось в широкой белозубой улыбке. — Ну, что вы спорхнули, мои голубки? Да разве можно такой хорошей парочке пугаться, да еще старую, выжившую из ума тетю Лео? Разве сегодня не ваш день? Да какая может быть свадьба без сладких поцелуев? Смелей, девочка моя, целуй его, не стесняйся!
Тетя Лео весело хлопнула Гидеона по плечу, ласково потрепала по щеке Эмму и, оставив их так же неожиданно, как и появилась, вплыла в круг танцующих. При виде толстухи Пакеле паньолос-музыканты вновь подхватили свои инструменты. Тетя Лео, грациозно покачивая необъятными бедрами, прошлась по кругу, и, хотя больше всего она была похожа на огромную пеструю клумбу, гости встретили ее рукоплесканиями.
Барабаны гремели, тетя Лео с немыслимой при ее габаритах легкостью и изяществом кружилась в танце, гости, танцуя вместе с ней, радостно смеялись.
Гидеон, воспользовавшись тем, что в общем шуме и веселье все немного отвлеклись и позабыли о молодых, осторожно высвободил свой рукав из пальцев заглядевшейся на танцующих Эммы и, никем не замеченный, направился к конюшне.
Тропическая ночь дышала густым ароматом трав и цветов.
Махеалани с Пикале и Камуело, внуками Кимо и Леолани, играла на заднем дворе.
— Интересно, что это вы тут делаете, ребятишки?