Есть только одно объяснение: я не конкретная цель.
Даже ненависть, которую я видела в глазах своего похитителя, была явно очень личной, направленной на меня, должно быть мое похищение как-то связано с моим отцом, чтобы унизить его позицию. Будучи еще ребенком, я уже тогда поняла, что мой отец не похож ни на отцов других детей. Окружение и влияние моего отца всегда было тайной и чем-то большим. И, если учесть, все ценные сделки, совершенные им за эти годы, наверняка, не добавило ему друзей, а только множество врагов. В этом был смысл. Мое похищение должно было больно ударить по нему, более болезненно, чем открытое нападение на самого отца.
Мы проходим по коридорам с картинами мимо трех огромных изысканных гостиных, залитого солнцем зала для завтрака и, в конце концов, оказываемся в фойе с гигантской люстрой. Я резко останавливаюсь. Как странно. Обстановка жутко похожа на один из домов моего отца. Вплоть до огромного букета тюльпанов в центре на черной гранитной подставке. Я ошеломленно оглядываюсь по сторонам, пока мы продолжаем двигаться к большой черной мраморной лестнице.
Миссис Паркс поднимается по лестнице, я следую за ней. Бык движется за мной, постоянно хмурясь. Изогнутая лестница ведет нас на площадку с массивным витражным окном. Мы быстро идем по коридору, устланному красным ковром, и миссис Паркс останавливается перед дверью, повернувшись ко мне.
— Это будет твоя спальня. — Она открывает дверь и выжидающе смотрит на меня.
И как только я вхожу в комнату, мужчина Бык разворачивается, готовый нас покинуть, словно его работа по сопровождению окончена.
— Разве она не милая? — Весело спрашивает миссис Паркс у меня за спиной.
Комната безупречно декорирована насыщенными оттенками зеленого, бирюзового, павлиньего и золотистых тонов. Видно, что работа очень талантливого дизайнера. Стены оклеены роскошными обоями, шторы — изумрудно-зеленая с золотом парча. Кровать с замысловатой резьбой стоит на роскошном кремовом шелковом ковре.
— Что бы ты хотела на завтрак, девочка? — Спрашивает миссис Паркс. — Осмелюсь сказать, приготовят все, что ты пожелаешь.
Я в замешательстве поворачиваюсь к ней. Разве так обращаются с похищенной?
— Меня накачали наркотиками и похитили, привезли сюда против моей воли. Почему меня обслуживают как гостью?
Я вижу сочувствие и жалость в ее глазах, прежде чем ей удается их скрыть.
— Он не так плох, как ты думаешь. Просто потерпи, и все будет хорошо, — тихо шепчет она мне. — Я пришлю поднос с разными блюдами. — Она поворачивается и выходит.
Дверь за ней закрывается и щелкает замок.
Не знаю, столько я простояла, глядя на запертую дверь, но в конце концов, выкидываю путанные мысли из головы и направляюсь искать ванную. Болезненный удар головой о кафель стены заставляет меня проснуться. Невероятно, но я заснула прямо на сиденье унитаза. Должно быть, сказывается затяжной эффект препарата, который мне вколол тот парень. Я трясу головой, пытаясь отогнать остатки сна, думая принять душ. Он, однозначно, взбодрит меня и заставит чувствовать себя не такой грязной.
На мраморной столешнице я нахожу все самое необходимое: зубные щетки, мыло, полотенца. Заперев дверь, я быстро принимаю душ, потом стираю трусики в раковине и прячу их за использованным полотенцем на вешалке, чтобы они высохли. К сожалению, мне приходится снова надевать свою не такую уж свежую одежду, которая мне кажется пропахла луком и сардинами. Отперев дверь, я выхожу в спальню. В комнате имеется еще одна дверь. С любопытством я тяну за ручку.
И она открывается — это гардеробная с рядами одежда. Здесь имеются полки с десятками и десятками дизайнерских сумок, некоторые из них у меня уже есть. Под ними стоит впечатляющий ассортимент обуви на высоких каблуках.
Я не могу поверить, что эта обувь мне подходит, поэтому быстро хватаю первый ботинок и надеваю, чтобы проверить размер. Шесть с половиной точно. Я примеряю и другие, все они моего размера. В углу я замечаю комод, поспешно выдвигаю ящики, стопками сложенное нижнее белье, лифчики все моего размера.
Я внимательно рассматриваю нижнее белье, и задвинув ящик, меня окутывает леденящий душу страх. Все эти вещи различной расцветки и дизайна, но имеется одно сходство между ними. Трусики — все стринги. Я отступаю на шаг назад, окидывая взглядом туфли и одежду, замечаю то, что упустила ранее: эти наряды больше подходят проститутке.
Он хочет превратить меня в проститутку.
И его слова вчера начинают, как заезженная пластинка, крутиться в голове: «Ну, что ж, я трахну твой труп. Ты не нужна мне живой, чтобы наслаждаться твоим телом». Я падаю на пол без сил, потому что каждая унция силы, которой я обладала, превращается в пепел.