– Отлично, – эхом повторила Чарли. – Жду не дождусь, чтобы прочитать.
Она замолчала. Неужто звонила просто, чтобы проверить, как продвигается дело? Но у Чарли полно клиентов куда более важных, чтобы тратить время на то, чтобы оказывать мне моральную поддержку.
– В общем, – она прочистила горло, – у меня есть для тебя интересное предложение.
– Предложение? – переспросила я, теряясь в догадках. Третью книгу больше не планировалось публиковать: катастрофа с «Бекки» стала причиной того, что издатели не ломились ко мне на порог. И хотя первая книга получила положительные отзывы и даже попала в топ Indie Next, сейчас, спустя пять лет, никто, кроме меня, о ней не помнил.
– Поработать литературным рабом. Платят очень хорошо.
– Насколько хорошо? – мгновенно откликнулась я.
– Пятьдесят тысяч аванса и потом двадцать процентов от продаж, – сообщила Чарли. – То есть двадцать процентов от всего – аванса, субсидиарного права, авторского гонорара, – пояснила она.
Но я услышала только «пятьдесят тысяч аванса».
– Хорошо, согласна, – сказала я, даже не задав очевидные для любого писателя вопросы. Обязательные для любого писателя вопросы: кто, что, почему, где, когда?
За эти полгода мной овладело какое-то смутное отчаяние, превратившее все познания о писательском деле в нечто ускользающее и неважное. Пятьдесят тысяч долларов? Здорово, я в деле!
Чарли негромко рассмеялась.
– Тогда я вышлю тебе соглашение о неразглашении конфиденциальной информации, подпиши, и мы обсудим детали.
Я согласилась. Я не знала, насколько сложная предстоит задача, но пятидесяти тысяч долларов было достаточно, чтобы покрыть расходы на аренду и проживание на много недель вперед – и дать мне время разобраться в том, что происходит и как мне поступить.
Глава 2
Я обновила почту, в нетерпении ожидая письма от Чарли и все еще не особо веря, что она звонила, чтобы сообщить хорошие новости.
В предыдущий раз Чарли связалась со мной аккурат утром того дня, когда Джек съезжал с квартиры, и сообщила, что публикация третьей книги – дохлый номер. На самом деле, ей хватило деликатности, чтобы выразиться иначе: «Давай отложим это в дальний ящик», – сказала она, но у меня возникло ощущение, что книгу заколачивали в гроб. Я пыталась переварить услышанное, тупо глядя на гору коробок, которые Джек как попало свалил у входной двери. Не на всех были ярлыки, на верхней красовалась просто небрежная надпись маркером: «БАРАХЛО» (с другой стороны, с чего бы вообще Джек должен был озаботиться ярлыками). И вот в тот момент, когда Чарли сказала про ящик, я вдруг поняла, что Джек так отчаянно спешил уехать из этого дома, уехать от меня, что даже не потрудился как следует упаковать свое БАРАХЛО.
Что ранило меня сильнее – смерть отношений или смерть книги? Моей книги? Конечно, книги. Она была смыслом моей жизни, ступенькой к успеху. Целый год в моих жилах струились как будто не кровь, а слова, и именно они поддерживали во мне жизнь. Но позже, ночью, когда я лежала одна в постели, осознавая, что коробки у входной двери исчезли и, значит, Джек уехал на самом деле, я внезапно пожалела, что написала эту книгу. Не будь я так погружена в творчество, заметила бы то, что Джеку было очевидно не первый месяц, а может, и год – что мы отдаляемся друг от друга. Я могла постараться наладить нашу связь, пока не стало слишком поздно. Да, инициатором расставания стал Джек, но как он сказал несколькими ночами ранее, стоя на нашей крохотной кухне, где я ополовинила бутылку «Пино гриджо», сказал очень тихо – это я перестала пытаться удержать нас вместе. Но это было неправдой. Я просто с головой ушла в историю, в выдуманный мир, в отчаянные попытки забыть о провале «Бекки» и возродить едва начавшуюся карьеру. Писательский труд был моим призванием – и моим наркотиком. Я просто забыла, что отношения надо поддерживать. На какое-то время. Надолго. И к тому моменту, как Джек ушел по-настоящему, я, даже если бы захотела, не могла вспомнить, любила ли его самого или некий абстрактный образ.
Внезапно раздался сигнал оповещения о новом письме – от Чарли! – и я снова, как раньше, выкинула Джека из головы. Предложение работы, свалившееся как снег на голову, все еще казалось нереальным, но впервые за много месяцев мной овладело радостное нетерпение. «Писать» для меня означало «дышать».
Чарли сообщала, что договор стандартного образца достаточно просто подписать, так что я просмотрела его наискосок, подписала и тут же выслала обратно. Телефонный звонок раздался чуть ли не в ту же секунду, как я нажала кнопку «отправить».