При малейшей возможности он приезжал ко двору — если это можно было назвать двором — младшей сестры, принцессы Иоганны Елизаветы Анхальт-Цербстской, бывшей замужем за истым солдафоном, не хватавшим звёзд с неба. Легкомысленную мать покорило внимание младшего брата — в семье никогда не хватало теплоты и внимания. Жорж любезен, весел, бегает по её мелким поручениям, советует, какие рюшки пришить на платье и какие драгоценности надеть на очередной бал, чтобы не так была заметна стеснённость в средствах. И хоть он неказист, мал ростом, худосочен, угреват и кривобок, с маленькими и вечно потными ручками и большими, неуклюжими ступнями ног, всё равно казался подходящим мужем для Софи, тоже не очень-то большой красавицы. Круглые фразы так и выкатывались из его узкогубого маленького рта, будто проткнутого булавкой на бледном, землисто-сером лице. Зато улыбка озаряла большие, навыкате, голубые глаза и делала сносной его физиономию.
Этот маленький принц из всего мог извлекать выгоду — из своей любезности, из своей службы, из своего многочисленного родства. И хотя не обладал никакими талантами, карьера его должна состояться.
Софи бойко трещала на французском, любила танцы и веселье и была предельно любезна с дядей. Десять лет разницы между ними почти не чувствовались, казалось, они ровесники, так он умел её развлечь, заговорить.
С утра до вечера он почти не оставлял будущую императрицу Екатерину, почти не выходил из её комнаты, проникая в тайны её мелких и больших забот.
Однажды вся семья собралась к родственникам в гости в Брауншвейг. И вот тут-то и состоялся разговор, который внезапно отрезвил Софи, заставил её серьёзно задуматься над собственным будущим.
— Жаль, — тихо и грустно говорил дядя, — я так буду стеснён в Брауншвейге. Мне уже не придётся свободно говорить и видеться с вами, как здесь, как я привык.
— Почему? — искренне удивилась Софи. — Вы же мой дядя...
Он бросил на неё взгляд. Эти невинные глаза смотрели с неподдельным недоумением и искренностью.
— Это дало бы повод к сплетням.
Софи всё ещё не понимала ничего.
— Всё дело в том, что я вас слишком люблю...
— Ну и что, — недоумевала Софи, — и я вас тоже очень люблю.
— Вы ещё ребёнок, с вами нельзя говорить серьёзно.
— Я вас очень люблю, — запротестовала Софи, — и мне больно, что я вас так огорчаю.
— Но хватит ли вашей любви, — прищурил принц свои голубые глаза, — чтобы утешить меня так, как я этого хочу, по-моему?
— Конечно, я сделаю всё, чтобы вы не огорчались, — принялась уверять его Софи.
— Хорошо, — он принял решение, — обещайте же, что выйдете за меня замуж...
Софи с изумлением взглянула на него.
— Вы шутите? — наконец проговорила она. — Вы — мой дядя, я вас люблю, но как родственника, а не как...
— Не как мужчину? — дополнил он.
— Ну, я не так сказала, — смешалась она, — но, наконец, отец и мать не захотят, ведь вы же мой дядя...
Она лихорадочно искала предлога, чтобы отказать ему. Она и не предполагала, что тут нечто большее, чем родственная привязанность...
— Всё зависит от вас, — загнал он её в ловушку, — ваша мать не против...
Софи всё ещё не могла опомниться от удивления. Потом у неё появилось и чувство брезгливости — как, этот вот...
— Так что же, — настойчиво заговорил он, — всё зависит только от вас. Я вижу, вы не хотите?
Он был очень огорчён, едва не плакал. Никогда не видела Софи таким своего любезного, весёлого дядю.
— Конечно, если будут они согласны, — вяло ответила она, — то и я...
Улыбка озарила его серое лицо, засияли счастьем большие голубые глаза. Он целовал её руки, робким поцелуем прижался к её губам. А ей вдруг сделалось противно. Что это он себе позволяет, этот тщедушный, неказистый, с почти прозрачными ручками и такими огромными ступнями ног?
Когда за ним закрылась дверь, она возненавидела его.
И тут подумала о матери. Значит, за её спиной они давно сговорились. А может быть, мать сама подстроила всё это и выпихивает её замуж. Что ж, придётся выдержать бой, пусть даже эти бесконечные пощёчины, это бешенство, эта грубая ругань...
На помощь ей пришёл случай. Тогда, в тринадцать лет, она поняла, как нужно пользоваться случаем, потому что Бог его посылает, а уж от человека зависит, как им воспользоваться.