— Я сфотографирую и разошлю всем, — Оля недовольно зыркает в мою сторону и я понимаю, что очередного скандала сегодня вечером не избежать.
***
— Я вижу эти ваши переглядывания — думаешь, я дура? Не отрицай, что ты клеишься к Роме! — рассерженной фурией влетела в комнату Оля.
— Ты себя накручиваешь, — мой голос звучит уверено, в отличие от того, что я чувствовала внутри.
После пары Соловьева как ветром сдуло. Ни одного слова, ни одного взгляда, ни одного сообщения. Словно я виновата в том, что нас поставили в пару для написания курсовой. И меня это почему-то задело. Хотя нет, меня это злило и не устраивало не меньше, чем его! Уже вижу на горизонте недопуск к экзаменам и жирный кол.
— Ты с первого дня вьёшься вокруг него как лиса. Это, знаешь ли, по-свински — уводить у меня из-под носа парня!
Я делаю глубокий вдох, пытаясь не взорваться и не наговорить Оле гадостей. Иногда меня заносит. Очень заносит. Если я заведусь, то милая приветливая девочка превращается в настоящего монстра. А ещё очень хочется съязвить и сказать, что с Ромой мы вообще-то знакомы гораздо дольше, чем она, а это значит, что увести его у нее я никак не могла.
Но говорю совсем другое:
— У нас с Соловьевым взаимное непереваривание друг друга. Он мне кофе вылил на платье в торговом центре за неделю до начала учебного года, и мы наговорили друг другу кучу гадостей, поэтому… — развожу руками, предлагая Оле додумать продолжение самой.
Да, я вру, кажется, ложь уже у меня в крови. Распространилась по венам и проникла в каждую клеточку тела. Всю свою жизнь все, что я делаю, так это вру.
— Да? — Оля недоверчиво косится на меня, прикусывая губу, и я решаю, что ее надо дожать.
— Можешь у него спросить, если мне не веришь. Не думаю, что он станет скрывать это. Правда, Соловьев точно не признается в том, что я обозвала его невоспитанным бабуином и неуклюжей шпалой, коим он и является, — наигранно усмехаюсь и радуюсь, когда замечаю, что Оля расслабляется.
Повелась.
— Ладно, верю, но помни: увижу вас вместе — пожалеешь.
— Курсовая, Оля, кур-со-ва-я, — произношу по слогам, как для несмышлёного ребёнка.
— Я попробую решить это как-то. Черт, ну почему мне так не везёт, а? Такой шанс побыть с Ромой наедине, встретиться в интимной обстановке, — ноет она и заваливается на узкую кровать.
— Если он твой человек, то никуда от тебя не денется, — произношу, а сама задумываюсь над этой фразой.
Столько времени прошло, и вот судьба снова сталкивает нас лбами. Совпадение? Или что-то большее?
Тянусь к телефону, в который раз за этот день проверяя сообщения, и сердце пускается вскачь, когда замечаю одно непрочитанное от абонента «Слюнявый».
«Я делаю расчетно-графическое задание, а ты теоретическую часть. До пятнадцатого октября чтобы все подготовила».
Несколько раз перечитываю сообщение, не понимая решения парня. Неужели я всё-таки так ему противна? И насчёт того, что целуюсь я плохо, он сказал вполне серьезно?
«Всегда знала, что ты можешь быть умным, когда хочешь».
Жму «отправить», хватаю полотенце и иду в душ. Мне нужно остыть. Срочно.
Глава 13
POV Вероника
Это был ничем не примечательный вторник. Такой же вторник, как сотни других. Иногда знакомые рассказывали мне о том, что перед каким-то плохим событием в жизни их посещало странное предчувствие. Но я, похоже, была напрочь его лишена.
Оно не появилось, когда в семнадцать лет меня сбила машина. К счастью, я обошлась лишь несколькими ушибами.
Не появилось, когда я уехала на соревнования, а вернувшись, узнала, что моя мать покончила с собой. Мне даже никто не позвонил. Я узнала эту новость от соседей, когда пришла ее навестить.
— Допилась мамка твоя, вскрыла себе вены. Скорая ее в морг увезла, а твой номер никто ж не знает, поэтому и не сообщили, — покачала головой тетя Света.
Тогда я впервые поняла, что бессердечна. Моя родная мать умерла, а я почувствовала облегчение. Облегчение оттого, что теперь не надо каждую неделю таскать тяжелые пакеты с продуктами, чтобы она не померла с голоду. Облегчение оттого, что я больше не увижу ее ломку и что не нужно больше насильно отправлять ее для лечения в центр наркозависимых людей. Но больше всего я была рада, что не стало последнего существующего звена между мной и той жизнью, которую я влачила много лет.
Теперь никто не узнает о том, кто на самом деле Вероника Ромашкина. Замухрышка из бедного района, которая когда-то была богатой папиной дочкой.
Меня не посетило никакое шестое чувство, даже когда зазвенел телефон и Ритка попросила поменяться сменами. Я, как и каждый раз до этого, наложила легкий макияж, выровняла волосы, открыла окно, чтобы попасть в комнату после работы, вызвала такси и в приподнятом настроении добралась до клуба. Надеюсь, в этот раз Оля не выкинет фокус и не запрет его, оставив меня ночевать на улице.