Сердце бешено колотилось в груди, дыхания опять не хватало. Горячий пот заливал глаза, смешиваясь с холодными струями дождя. Однако погоня не отставала. Преследователи не видели тягуна, его скрывали бесконечные повороты, но сзади раздавались невнятные выкрики, в содержании которых не приходилось сомневаться.
Внезапно забор кончился, и тут же началось длинное кирпичное здание в два этажа. На первом окон не было совсем, на втором — узкие бойницы, а не окна, забранные к тому же решётками. Проход между забором и зданием Вик сгоряча проскочил, и возвращаться уже не было никакой возможности.
Но впереди он разглядел: здание заканчивается, из-за него выныривает другой переулок, образуя что-то вроде перекрёстка. Живая изгородь плавно загибается вправо, — а в ней, у самого поворота, по-над землёй — открывается едва заметный узкий лаз. Перед лазом привольно разлилась очередная огромная лужа.
Вик не раздумывал ни секунды. Используя разбег, оттолкнулся посильнее и прыгнул, нырнул рыбкой, едва успев выставить руки, — хлопнулся животом по жёсткому дёрну, шлёпнув ногами по луже, — и проехал по мокрым стеблям как на санях с горки — прямо в спасительный лаз! Обдирая одежду, осаживая локти и колени…
Проскочил недлинный тоннель в кустарнике и замер. В шуме дождя приближались, отчётливо грохотали по брусчатке кованые башмаки. Замерли где-то недалеко, забормотали приглушённые голоса: гончие потеряли дичь и решали, как быть. А потом звук шагов стал удаляться.
Вик выдохнул.
Он лежал в относительно сухой и по-своему даже уютной норе среди кустов. Выжидал, вслушивался, восстанавливал дыхание. Но и разлёживаться было некогда, время таяло. Покряхтывая и ругая в полголоса контролёров, ищеек, лужи, грязь и всё на свете, Вик начал выбираться. Носить в себе чужой витакс можно было ещё минут сорок. Не более.
5
Дождь начался как-то сразу и сильно. Полдня набухал в серых, низких, стеной ставших тучах, но не торопился, выжидал. С силами собирался, влагу копил. А потом как прорвало, и потоки воды хлынули на город. На Центральный район: разноцветные, праздничные, яркие как новогодние ёлки башни; на аллеи, бульвары и площадки для отдыха между ними. На цветники, фонтаны и беседки. Магазинчики всех мастей, паркинги, салоны красоты и фитнесс-клубы.
Ливень свободно гулял по проспекту Развития, что расположился чуть дальше на востоке: банки, офисы, супермаркеты. Косой стеной повис над куполом Собора. Заливал промзону и предместье. Осень в Семигорске скучная пора — холодный ветер, дождь, слякоть и грязь. Даже на выложенных плиткой аллеях Центра — слякоть, даже на гладких тротуарах проспектов — грязь. И ледяной дождь с ветром в Фуфайке и предместье.
Эту квартирку Софья снимала в Центре, как раз в одной из разноцветных башен. Ничего себе так гнёздышко — две комнаты (а больше пока и не надо), превращённые стараниями модного дизайнера в образец вкуса и символ благополучия. Всё стильно, органично, дорого. Не сама, вообще-то, снимала — платил за комнаты Залеский.
Софья смахнула с полировки небольшого изящного столика несуществующие пылинки, расставила приборы, протёрла бокалы. Ужин на двоих, лёгкий и с хорошим вином. Для повышения тонуса…
Всех своих любовников она называла по фамилии. Даже в минуты близости, мешая жаркий шепот с хрипловатыми вскриками — по фамилии. Говорила, что, мол, это такой особый шик, на самом же деле считала искренне — большего эти кобели не заслуживают. Всем им нужно одного, и они это имеют, но и Софья назначает свою цену.
Вот только в последнем пункте случилась оплошность. Череда мужчин, призванных вывести её к заветной цели длилась без конца, но надежд никто так и не оправдал. Сверстники перестали интересовать Софью ещё в школе. Она рано начала встречаться с парнями старше себя: тянулась к сильным, дерзким, не признающим правил и ограничений. Парни оценили симпатичную пацанку со свободными взглядами на жизнь и развитой грудью, при случае пользовались её доступностью, но посвящать в свои дела не торопились. Да Софью и не интересовало, как добывают они витакс и деньги. Ей был важен результат.
А результат повторялся с завидным постоянством один и тот же: одного взяли на горячем, другой пустился в бега, а этого, — ну помнишь, со шрамом на скуле? — убили на прошлой неделе. Парни появлялись и исчезали, Софья оставалась у разбитого корыта. Со временем она стала умнее: от молодёжной безголовой среды, где в первую очередь всегда ценилась необузданная лихость, отошла. Стала подбирать партнёров старше и умнее. Опытнее. В итоге появилось вот это гнёздышко.