Ива
Мы сидим обнявшись. Пальцы наши переплетены. Это не крепкие объятия, а словно ажурное накрахмаленное кружево – держится, не падает, но словно цепляется за воздух своими дырочками и воздушными петельками.
– Знаешь, я до твоих слов думала почти то же самое. Что не имею права вмешиваться в твою жизнь. Что мне нет места ни рядом с тобой, ни с детьми.
– Глупая, – целует Андрей меня в веки – вначале в одно, потом в другое. Таю от его прикосновений. Не хочу, чтобы вот это осторожное, почти воздушное единение заканчивалось.
Мне не обидно, что он сейчас называет меня так. У него это получается ласково, с нежностью.
– Это всегда сложно, Андрей, – возражаю, вздыхая. – В себе тяжело разобраться. А тут столько жизней рядом – страшно. Чтобы не разбить, не разрушить, не навредить. Я никогда об этом не думала раньше, потому что жила одиноко и замкнуто, отгородившись от всех. А сейчас не представляю, как я без вас?
– Расскажи о Жене, – просит он, – Брат говорил, что виноват в том, что с тобой случилось, а я так и не выслушал его историю. Да и вообще ни разу толком не поговорил по душам. Как он жил, что делал, почему отгородился от нас? Мама его любит.
– Но никогда не искала. Ты не задумывался над этим?
Я вдруг отчётливо понимаю: моя тоже не искала меня. Не ждала встреч. Не караулила возле подъезда, чтобы посмотреть. Хотя бы одним глазком. Отдала и забыла? Настолько боялась бабушки? Её гнева страшилась? Я не знаю, смогла бы так. А тут – почти похожая история. Хотя бы внешне. Ведь что было между Идолом и его семьёй, я никогда не спрашивала, а он не рассказывал. Я думала, у него нет родных.
– Мне стыдно, но я плохо его помню. Вроде не совсем маленький был, когда он ушёл.
– Она ведь знала, где он. Это её жильё ему досталось. Не могла не знать.
– Эти вопросы ты задай лучше Жене или маме. Я познакомлю вас, когда ты захочешь. Хоть завтра. Я хочу увезти тебя отсюда. Вот такой я собственник. Не могу оставить здесь. Не нравится мне этот дом. Что-то с ним не так. Нехорошее место. Наверное. А может, я до сих пор не могу простить себя, что не смог быть рядом. Так что там с Женей? Ты так и не ответила.
– Я плохо помню то время. Только бесконечную боль, – вздыхаю. – И даже если это был его чайник, он сделал потом всё, чтобы я выжила. Я ему верю. Он хороший. Слабый только, как многие творческие люди. Мне кажется, ему очень нужна семья. Поддержка. Восхищение. Чтобы он наконец-то перестал страдать и стал счастливым.
– Изольда Холод, – хмыкает Андрей. И голос у него задумчивый-задумчивый.
Глава 4
Андрей
Мы выползли на кухню, как два шпиона. Ужасно хотелось есть. Ни Женя, ни Ираида не тревожили нас. Может, понимали: нам нужно побыть вместе. Поговорить.
Но брат появился позже, когда мы уже чай пили. Нерешительно застыл на пороге, не решаясь зайти.
– Идол! – только Ива может радоваться так искренне. И Катя. Это какая-то яркая незамутнённая радость, что идёт изнутри и расплёскивает свет, который задевает всех. – Заходи, будем пить чай!
– Я на минутку, – он медлит, но заходит, присаживается за стол. Обхватывает руками чашку, что ставит перед ним Ива. – Что вы решили? – смотрит выжидательно на меня и на Иву – по очереди.
– Завтра мы уезжаем, – я решаю за двоих, хотя Ива ещё ничего не сказала мне. Не ответила. Не согласилась.
– А мы с Исааковной можем остаться? – задаёт он главный для себя вопрос. – Здесь Васька. Кто-то должен за домом следить.
– Оставайтесь, конечно, – Ива гладит Женю по руке, а я ревную – не могу смотреть, как моя женщина касается другого мужчины. Разум всё понимает, а сердце – нет. – Но мне кажется, тебе тоже нужно решиться, Женя. Вернуться к жизни.
Брат качает головой.
– Я пока не готов. Честно. Здесь хорошо и спокойно. Тихо. К тому же соблазнов нет. Я ещё не отошёл. Поэтому и прошу. Если можно. Остаться.
Отрывистые фразы, поделенные на слова. Это его волнение рвёт мысли и заставляет говорить короткими, как пули, словами.
– Ты можешь жить здесь столько, сколько захочешь. И ты, и Ираида. Мне будет приятно, что дом не опустеет. Не умрёт. Просто сейчас мы не сможем разорваться на две половины. Нам нужно быть в городе. Там дети и работа у Андрея. А я буду вязать, как всегда. Остались долги. И лучше закончить.
– А потом – клиника, – я тоже не забываю о главном. О том, что для Ивы сейчас важнее всего. Она стремилась к этому. Хотела. И я дам ей всё, чтобы она была счастлива.