– Да, – мне сейчас важно сделать первый шаг, а потом будет видно.
Никита берёт меня за руку – обычный жест. Очень тёплая у него ладонь. Я иду за ним, как собачонка. Покорно переставляю ноги. Хвостом вилять от радости не могу: может, если бы не этот разговор на кухне, и виляла бы, и подпрыгивала, помахивая глупыми ушами…
Мы едем в лифте. Выходим на улицу. Здесь много домов рядом – дворы, дворы, переулки. Можно запутаться и потеряться, если не знать, куда идти. Я не знаю. С моими способностями ориентироваться – только идти на ощупь. Я, как ни старалась, запомнить путь не могла.
Скверик – через дорогу. Не трасса, но проезжая часть. Скверик глубже, дальше от гудящих машин, что трут шинами асфальт. Ник поддерживает меня за спину.
Один толчок – и я окажусь на проезжей части. Не знаю, почему я думаю так, ощущая его твёрдую горячую ладонь на своей пояснице.
Невольно пячусь назад. Неконтролируемый животный страх на уровне инстинктов.
– Ива? – Никита встревоженно заглядывает мне в лицо. – Ты бледная. Испугалась? Нехорошо себя чувствуешь? Хочешь, вернёмся?
Я не хочу. Мотаю головой.
– Нет-нет. Пойдём.
Я выворачиваюсь, избавляюсь от его рук, мне становится спокойнее. Я сама себя накрутила. Возможно, всё не так, как я себе вообразила. Но это легко проверить. Просто нужно не молчать, а разговаривать.
Мы теряемся в тихой аллее. Здесь нет даже бабулек и мамочек. Только деревья и лавочки. Но это не безлюдное место. Просто Ник выбрал уголок потише.
Я касаюсь лопатками деревянной спинки, достаю из кармана телефон.
– Верни сим-карту, Ник, – прошу спокойно и смотрю на его профиль. – И дай мне немного денег. В долг. Хочу съездить домой, забрать документы, вещи, вязание, банковские карточки. Мне неуютно быть никем.
– Ты же хотела спрятаться, Ива, – он смотрит на меня как на душевнобольную. И разговаривает точно так же, словно я не способна мыслить и понимать, рассуждать здраво и принимать правильные решения. – Я всё сделаю сам. Нет нужды возвращаться.
– Я передумала, Ник, – выпрямляю спину и сжимаю пальцы в кулаки. – Кажется, я ошиблась. Поступила неправильно. Может, из-за потрясения и слабости, испуга и боли. В такие моменты и не то в голову приходит. Сейчас я хочу сделать всё по-другому. Сим-карту и деньги – всё, о чём я прошу. Или просто немного денег – симку я восстановлю и самостоятельно.
– Ива… – у него упрямое лицо. И губы сжимаются в линию. Укор. Как он ещё головой не покачал, давая понять, что я местная сумасшедшая и слушать меня совсем не обязательно.
– Скажи ещё, что я не в себе, не соображаю, что говорю.
Я вскакиваю с лавочки. Каждое движение отдаётся тупой болью в теле. Я слишком слаба, чтобы бороться, а Никита – сильный тренированный мужчина. Мне не убежать от него. Да я и не сумею. Не смогу. Даже если бы была не так разбита.
Он не движется. Сидит, как сидел. Руки в карманах брюк. Спина расслаблена. Он отбрасывает голову на спинку лавочки и прикрывает глаза. Я вижу его подбородок, шею, кадык. Грудь у него вздымается мерно, словно он дыхательной гимнастикой сейчас занимается.
– Хорошо. Я отвезу тебя. Без проблем. Сим-карту сейчас при всём желании тебе отдать не могу – она валяется в квартире. Ты сама просила, чтобы тебя никто не нашёл. Это было твоё желание – скрыться, раствориться в большом городе. Я только исполнял твоё желание. Точно так же я сделаю всё, о чём ты просишь.
Он не смотрит на меня. Лицо у него задрано вверх. Сложно следить за мимикой. Можно лишь наблюдать, как шевелятся его губы да движется челюсть.
– Не надо меня никуда отвозить. Я сама. Позволь мне жить и решать свои проблемы самостоятельно.
– Как хочешь, – пожимает он плечами. – Вернёмся домой, я сам вставлю сим-карту в твой телефон. И денег дам. Не считай меня уродом или монстром, Ива. Не выдумывай то, чего нет.
Но меня его слова не успокаивают. Может, я не права. Возможно, ошибаюсь. Мне нетрудно попросить прощения. Но потом. Позже.
– Ты же вернёшься? Мы ведём сейчас переговоры с клиникой, где тебе будут делать операции. Понадобятся документы. Нужно сделать запрос.
– Не надо ничего, – и тут я тоже приняла решение. – Я прекрасно справлялась со всем сама. Я до всей этой истории списывалась с клиникой. У меня не хватало денег. А всё остальное уже почти было решено. Сейчас у меня есть всё. И я сама, ладно?
Он напрягается. Садится ровно. Смотрит на меня пристально. Взгляд его тяжелеет и темнеет.