Я смотрю на Егора и понимаю, что глупо улыбаюсь ему. Сейчас мы откажемся от поездки под предлогом отсутствия кресла! Скажем, что поедем на такси, а сами сбежим!
Сбежим, будем свободны! Я сегодня же соберу вещи, и мы уедем из столицы! Мы сможем скрыться! Должны!
Не понимаю только, почему Егор смотрит на меня радостно?
А потом с такой же широченной, белозубой улыбкой, которая сводила с ума миллионы футбольных фанаток и просто фанаток открывает багажник и достает… второе кресло.
Тоже кожаное. Зеленое. С футбольными мячами. Словно специально купленное затем, чтобы возить мальчишку. Сына.
Я холодею. Руки и ноги немеют. А Стена смотрит на меня ухмыляясь, словно выиграл очередной матч!
- Как хорошо, что мы всегда возим с собой еще одно. Часто приходится кого-то из Яркиных подружек подбрасывать до дома.
Для подружек мог бы купить еще одно розовое. Почему выбрал именно такое, для мальчишки? Может… у него есть еще один ребенок?
Нет, спохватываюсь. Нету. У него только дочь. Я ведь…
Господи, я все эти годы маниакально слежу за его жизнью. Я знаю о нем почти все. Зачем я это делаю? Почему? Эх… если бы знать.
Нет, я знаю. Просто… говорить об этом больно. Даже наедине с самой собой. Больно признаваться в том, что ты слабая и глупая…
Вижу, как Егор ухмыляется, замечая, что улыбка сползает с моего лица.
Мне кажется, мое сердце сейчас просто выключится. Очень больно в груди. Очень.
Смотрю как Егор устанавливает сидение. Потом поворачивается к моему сыну, которого я все еще держу на руках. К своему сыну! Протягивает руки!
- Ну-ка, парень, иди сюда
- Я не парень! Я Матвей! – мой мальчишка говорит уверенно, не спешит доверится чужому дяде. И прыгнуть в его объятия.
Но «дядя», который вовсе не дядя сам делает шаг навстречу, собираясь забрать ребенка, моего ребенка из моих рук!
- Вам тяжело, наверное, Витаминка? – в его голосе, как ни странно, нет ни капли сарказма.
Я не хочу отдавать ему своего малыша! Не хочу! Но Матвейка неожиданно тянет к Егору ручонки! И Стена забирает сына, а потом…
Егор крепко обнимает его, прижимая к себе. Я вижу, как он вдыхает аромат его волос! Матвейка замер, в «непонятках», хлопает глазенками.
- Матвей. Я помню. Ты такой классный, Матвей. А я Егор. Будем знакомы?
- Егор-р! Очень пр-риятно! – мой сынок не очень хорошо выговаривает букву «р», вернее, почти не выговаривает. Только в некоторых словах. Иногда у него получается и он с удовольствием «рычит».
- И мне приятно, Матвей. Очень-очень!
И тут Егор делает то, отчего жар бросается в лицо и захлестывает аритмия. Он целует моего сына в макушку!
Потом усаживает в кресло, внимательно и аккуратно пристегивая. Улыбается сыну, закрывает дверь, поворачивается ко мне. Выражение его лица сразу меняется. Только что он был таким расслабленным, ласковым, милым, а сейчас…
Нет, я думала он будет жестоким, суровым, что он будет в ярости, но…Я вижу боль в его синих как море глазах. Он говорит одно только слово:
- Почему?
Почему?
Я задыхаюсь. Он спрашивает меня, почему?
Не могу взять воздух, у меня снова моя старая болезнь, с которой как мне казалось я покончила давно. Не могу дышать! Просто открываю от и… ничего не происходит! Я словно забываю, как это делается!
В медицине это называют «гипервентиляционный синдром». Если объяснить коротко, то под влиянием стресса человек задыхается. Как я сейчас.
Задыхаюсь потому, что один мерзавец задал мне очень простой вопрос.
Почему!
Почему, что? Почему я скрыла от него ребенка?
Меня начинает накрывать паника. Я вдыхаю, понимаю, что в легкие попадает воздух, но надышаться им я не могу.
Из глаз опять текут слезы. Господи, я задохнусь сейчас! Умру! Сдохну!
И что будет с моим мальчиком? С моим сладким счастьем, из-за которого вся моя жизнь перевернулась с ног на голову?
Одна моя подруга сказала, что мой сын сломал мне жизнь. То есть не подруга. После таких слов точно.
Задыхаюсь, и не знаю, что делать! Вернее – знаю, но мне нужна помощь! А кто поможет, кто? Это синеглазое чудовище, которое стоит и смотрит как я умираю? И делает вид что оно тут не при чем?
Чудовище, которое я считала самым любимым! Мужчина, который был моим первым и остался единственным!
Который изменил мне, вышвырнул меня из своей жизни? Удалил с поля, показав сразу красную карточку!
Господи, как больно! Не хочу умирать!
Как во сне вижу, что Егор рвет на себя дверь машины, протискивается внутрь, что-то спрашивает у своей дочери. Вижу испуганный взгляд моего мальчика.