Это привело к тому, что следующие президентские выборы вновь проходили в экстремальной общественно-политической ситуации, причем эта экстремальность возникла не в результате сложной социально-экономической ситуации, которая к этому времени стала быстро улучшаться, а вследствие резкого обострения борьбы за власть между крупнейшими группами интереса/влияния, в которую они с помощью манипулятивных технологий максимально вовлекли население. Грандиозность обмана заключалась в том, что значительная часть избирателей стремилась именно к изменению системы власти, в то время как главные претенденты и силы, стоявшие за ними, стремились оставить ее неизменной, лишь поменяв первые лица или формы ее внешней репрезентации. В результате экстремальной ситуации, имевшей внешние признаки революции, президентом стал человек, который обещал и, судя по всему, действительно хотел изменить систему власти, однако не был способен сделать это.
В. Ющенко, вышедший в верхи финансовой элиты через систему патримониальных и по сути номенклатурных отношений, оказался на вершине власти при беспрецедентной поддержке демократически ориентированной части общества — с одной стороны, благодаря тому, что обещал эту власть изменить, с другой — потому что рассматривался именно как гарант доступа к этой же власти. Вхождение во власть было для него крайне драматичным — не столько из-за коллизий избирательной кампании 2004 г., сколько из-за своеобразного искривления общественной оптики, в результате которого образ общественного мессии, сложившийся в сознании миллионов его сторонников, и реальный человек были слишком далеки. В. Ющенко оказался в нужный момент в нужном месте — в период, когда активная часть общества жаждала перемен и нуждалась в личности, способной эти перемены осуществить и олицетворять.
Завышенные ожидания упомянутой части общества вступили в конфликт с реальностью. Как и в случае с Л. Кравчуком, масштаб задач превысил масштаб личности. Склонность к морализаторству с привычками и моделями поведения сельского патриархального уклада, попытка апеллировать к окружению и к нации как к большой семье хотя и нашли отклик в некоторых сегментах общества, оказались явно недостаточными для выполнения обещаемого и ожидаемого. Несамостоятельность, смесь импульсивности и флегмы, пробелы в образовании, неспособность к стратегическому мышлению, постоянный поиск сильных личностей в ближайшем окружении, способных быть катализатором решительных действий и действенных решений, стали очевидными именно тогда, когда была достигнута главная цель, высшая власть. Однако цель оказалась промежуточной.
Система власти, возникшая в результате политических договоренностей декабря 2004 г., изменилась, возможно, в соответствии с намерениями В. Ющенко, под давлением обстоятельств и явно вопреки желаниям его ближайшего окружения. Как ни парадоксально, это произошло во многом благодаря организаторской несостоятельности самого президента, вероятно, достигшего уровня компетентности в роли высшего финансового менеджера страны, но непригодного для роли высшего политического менеджера и для управления унаследованной им системой сдерживаний и противовесов в стране с крайне низким уровнем общественной легитимности существующей власти.
Однако изменения в системе власти, трактуемые как переход к «парламентско-президентской» республике, на самом деле привели не столько к развалу созданной во времена Л. Кучмы системы сдерживаний и противовесов, сколько к резкому ослаблению института президентства и перемещению центра власти в парламент и правительство. Последние, в свою очередь, превратились в филиалы крупнейших финансово-промышленных групп. Возможно, в перспективе ситуация, сложившаяся в системе власти в результате кризиса 2006-2007 гг., обещает больший объем доступа к власти в стране через институты представительской демократии, однако непосредственно после выборов 2006 и 2007 годов результат был неутешителен: если раньше олигархи и бюрократия вынуждены были распылять ресурсы между президентским офисом и парламентом, то теперь им достаточно контролируемого ими парламента, создающего видимость демократии, и контролируемого ими же правительства. Олигархия и бюрократия достигли высшей точки власти — а значит, далее можно ожидать или горизонтального (регионального) развития схемы власти, сформированной на национальном уровне, или очередного масштабного кризиса, вызванного не только поляризацией интересов и конфликтами внутри финансово-промышленных групп и между ними, но и постепенным вызреванием структур гражданского общества, к которым указанные группы вынуждены будут апеллировать.