В августе-сентябре того же года Вильный посетил постсоветские республики. В Минске его гостеприимно встретил Александр Лукашенко. О чем они разговаривали, точно неизвестно, но, судя по светлым лицам обоих президентов, разговор шел о переходе ГТС Беларуси в совместное пользование как бы в противодействие России. Впрочем, данное соглашение было сорвано, поскольку уже в следующем году Минская революция свергла Лукашенко, и он скрылся в неизвестном направлении, а проевропейские белорусские силы вернули в свое пользование газовую трубу, и как бы случайно, в тот же момент Россия ударила газовым аргументом – многократным повышением цен на газ. Но эффекта-то особого не было, потому что, благо, Беларуси помогли страны ЕС, поделившиеся газом (словно боясь, как бы в страну Бацьки не вернулась диктатура) и Украина, которая уже как несколько лет добывала собственные ресурсы из Черноморского шельфа. Громкими событиями осени 2015-го промелькнули сообщения в СМИ о возможном присоединении ПМР к Украине, которые исходили от молдавской власти. Вероятно, это было вызвано все возрастающим давлением Румынии, резкие замечания которой относительно молдавской территории все возрастали. Вильный в Молдове негативно ответил на предложение молдаван, сказав, что Украина сейчас не в том положении, чтобы пополняться новыми территориями, и предложил альтернативу: его страна протянет молдаванам руку помощи и даже построит собственную военную базу в районе румыно-молдавской границы. Последний аргумент вызвал шквал критики со стороны Румынии и России, а Польша и Беларусь горячо поддержали, выдвинув аргумент повышения безопасности в этом регионе. Сказано – сделано. Уже весной 2016-го постройка первой украинской военной базы за границами страны началась полными темпами.
Ноябрьское «азиатское» турне принесло Украине глоток свежего воздуха. Побывав сначала в Японии и Южной Корее, а потом в Китае, Монголии и Индии, команда Вильного, да и сам президент, заключили множество полезных контрактов: корейцы предложили сотрудничество в технологической сфере, особенно, робототехнике и нанотехнологиях, в частности, в Одесской области они наметили открыть совместный украино-корейский центр, которому через пятнадцать лет суждено было превратиться в крупнейшую научную лабораторию в Европе; японцы изъявили согласие подсобить с военно-морским флотом, а китайцы помочь модернизировать вооруженные силы. С другой стороны, Украина была полезна им как мост между Европой и Азией в роли транзитера и источника продовольствия.
На фоне всех этих громких внешнеполитических договоров становилась заметной все большая озабоченность России. Владимир Путин, видимо, с некой тревогой наблюдал за действиями Николая Вильного, который строил логическую и рациональную политику своей страны. Хотя стратегия украинского президента имела в виду, прежде всего, налаживание конструктивных двухсторонних взаимоотношений со странами Большой Двадцатки и Большой Восьмерки, чтобы обеспечить Украине стремительный промышленный и инновационный рывок. Но следует учесть, что Вильный и его команда делали ставку не только на лидеров сегодняшнего экономического соревнования: параллельно развивался и вектор «Украина-третий мир» – например, Вьетнам, Нигерия, Ирак – поскольку всего через пару десятилетий этим государствам суждено будет стать в один ряд с нынешними участниками мировой гонки.
Хотя резкая активизация Украины во внешнеполитическом аспекте привлекла интерес многих государственных деятелей, многими геополитиками и политологами был упущен один важный момент: концентрация и формирование мощной украинской общины за пределами страны в единый центр. Этому способствовала как демографическая проблема, так и экономическая. Практически во всех договорах присутствовал пункт о статусе граждан Украины за пределами этнической родины, защищающий их права. Украинский МИД строго и серьезно взялся за защиту своих соотечественников. Также всем профессиональным политологам известно, что нацменшины – это как пятая колонна, дополнительный стержень, позволяющий контролировать власть того или иного государства. Данный аспект в совокупности с внутренними социально-экономическими реформами привел к перераспределению миграционных потоков, а упрощенная процедура возвращения в гражданство Украины плюс специальная охота за интеллектуальными мигрантами в развитых и странах третьего мира смогли стабилизировать население наибольшей страны Европы так, что уже в 2018-м начался постоянный его рост.
Именно потому удивление и раздражение «старшего брата» постепенно нарастало: ликвидация внутренних противоречий, активизация во внешней политике, экономический прогресс заставляли с мрачным спокойствием наблюдать со стороны, но когда президент Вильный, избранный на второй президентский срок, объявил о возможной денонсации Харьковских соглашений, подписанных в далеком 2010 году и договорился о строительстве постсоветского газопотока в обход России – как бы в ответ на Северный и Южный – терпение Моховича лопнуло. Потеря Севастополя и, тем более, Крыма могла обратиться огромным ущербом не только экономике России, но и уроном международного статуса. Поскольку проблема УПА больше не разъединяла страну, президент РФ сделал ставку на статус русского языка.
2023 год Украина запомнила навсегда. Ранней весной в восточной части страны начали вспыхивать мелкие очаги демонстраций за придание русскому языку статуса второго государственного. [9] В Крыму и особенно Севастополе ситуация была куда опаснее: там звучали возгласы о полном отсоединении этих территорий. Явно просматривалась рука Москвы. Однако Мохович просчитался.
Он не учел всего лишь одного: Украина 2023 года и Украина 2010 года – это совершенно разные вещи. К началу третьего десятилетия администрации Вильного удалось добиться существенного улучшения жизни простых граждан, потому их умы больше не занимали такие вещи как русский язык, Мазепа, Бандера и мышление в стиле «Запад-Восток; ЕС-ТС». В демонстрациях участвовали сотые доли процента от сорока восьми миллионов (именно столько населения проживало в стране; сильно повлиял всплеск рождаемости в середине 20-х годов и возвращение коренных украинцев на территории своей Родины). Несмотря на жар, полыхавший на крымских трибунах, сами крымчане к отсоединению отнеслись пассивно. В конце концов, Вильный сделал много, чтобы инвестировать в Крым огромные средства. С флотом в Севастополе вообще получился казус: спустя почти тринадцать лет после Харьковских соглашений ситуация там кардинально поменялась. Возобновив еще с 2015 года строительство собственных кораблей, Украина медленными темпами начала соперничать с РФ. А победа в конфликте 2019 года только добавила ей баллов. Повысился личный оклад моряков, проводилась массовая реорганизация кадров, осуществлялось активное сотрудничество с другими морскими державами. Бывшей УССР давно нужно было понять, что ни Россия, ни НАТО не будут защищать ее от поползновений Румынии и Турции. Еще после подписания «харьковских соглашений» 2010 года внимательные эксперты рассмотрели парадоксальные вещи: на фоне бравурных репортажей о продлении срока базирования ЧФ в Крыму на 25 лет там началась в длинной череде новая волна массовых сокращений – офицеров, гражданского персонала, военнослужащих-контрактников. Уже тогда непреклонная статистика упрямо талдычила: к 2042 году Черноморский флот превратится в металлолом. Слава Богу, что одной из первых задач Вильный считал возрождение морских сил в Черном и Азовском морях, но уже под украинским флагом.