С 1970 г., когда началось строительство электростанции в Чернобыле, в Украине существовала оппозиция решению Москвы строить огромную атомную электростанцию в республике, богатой энергетическими ресурсами, да еще так близко от Киева. В результате в республике ширилось возмущение против безответственного, волюнтаристского решения Москвы, навязавшей Украине эту «бомбу замедленного действия». Кроме того, были свидетельства, что катастрофа привела к усилению напряженности в отношениях между украинским и союзным партийным руководством, перекладывавшими вину друг на друга. В любом случае совершенно очевидно, что Москва не собиралась менять своих планов даже после Чернобыля, намереваясь превратить Украину в центр растущей ядер-ной энергетики. Экологические проблемы, таким образом, превращались еще в одну точку противостояния между Кремлем и украинцами.
Горбачевская гласность и Украина. Становилось все более явным, что в Москве, несмотря на серьезную оппозицию со стороны консерваторов в партийно-государственном «истеблишменте» и скептические настроения общественности, горбачевские реформы все же пробивают себе дорогу, особенно в области культуры. Основные газеты уже отражали новые настроения открытости и самокритики; популярный журнал «Огонек» во главе с новым редактором — поэтом из Украины Виталием Коротичем неустанно громил культ Сталина и остро критиковал злоупотребления бюрократии и милиции; стали публиковаться русские поэты, открыто придерживавшиеся антисоветских взглядов; общественная организация «Память», занимавшая воинственные антимарксистские позиции и проповедовавшая русский национализм и антисемитизм, не подвергалась преследованиям.
В сравнении с этим проявления «новых веяний» в Украине были значительно более редкими и приглушенными. Осмотрительность украинцев можно было понять. Киев оставался вотчиной закоренелого консерватора Щербицкого — единственного удержавшегося в Политбюро ЦК КПСС обломка брежневского режима. К тому же украинский КГБ все еще имел репутацию самого репрессивного в СССР. И наконец, украинская интеллигенция слишком хорошо помнила, как она жестоко «обожглась», с энтузиазмом поверив хрущевским преобразованиям 1960-х.
Несмотря на все эти сдерживающие факторы, среди интеллигенции начали проявляться первые признаки подъема в поддержку реформ. Осенью 1987 г. в Киеве образовался Украинский культурологический клуб. Среди его основателей было много бывших диссидентов, стремившихся нащупать границы гласности путем обсуждения таких политически острых проблем, как голодомор 1932—1933 гг., тысячелетие христианства в Украине или борьба за независимость 1917—1920 гг.
Во Львове — этом центре национально сознательных западных украинцев — гласность получила более широкую и активную поддержку. В июне-июле 1988 г. здесь было проведено несколько несанкционированных властями беспрецедентных по масштабам митингов. На демонстрациях, организованных бывшими диссидентами — Чорноволом, братьями Горынями, Игорем и Ириной Калинец и деятелем нового поколения Иваном Макаром, звучали требования установить во Львове памятник Тарасу Шевченко и монумент в память жертв сталинизма. Эти деятели выступали также против партийных бюрократов, избравших себя делегатами от Львова на готовившуюся XIX Всесоюзную партконференцию в Москве. Они же открыто говорили о многочисленных национальных притеснениях украинцев. Львовский КГБ отреагировал обычным способом: организаторы митингов и демонстраций были обвинены в «антисоветской деятельности» и некоторые из них арестованы. Это лишний раз подтвердило, что украинцев ожидает еще очень долгий путь к настоящей демократии.
Несколько раньше представители прорежимного Союза писателей УССР (которым самой природой было предписано не допустить упадка украинского языка) столкнулись с консерваторами из окружения Щербицкого из-за вечной проблемы русификации и статуса украинского языка. В июне 1986 г. ряд украинских писателей, среди которых были Олесь Гончар, Дмитро Павлычко, Иван Драч и Сергий Плачинда, открыто осудили процесс вытеснения украинского языка из школьного обучения, а Союз писателей создал специальную комиссию для связи с учебными заведениями. В апреле 1987 г. министр просвещения УССР М. Фоменко представил комиссии приводящий в уныние, но вполне предсказуемый отчет. В соответствии с ним в Украине действовало около 15 тыс. украинских школ, т. е. 75 % всех школ республики, в то же время в 4,5 тыс. русских школ, составлявших менее 22 % общей численности, обучалось больше половины всех школьников. Еще более неестественным было положение в Киеве: здесь из 300 тыс. учеников на украинском языке обучалось только 70 тыс.