29. НОВАЯ ЭРА
Одна из главных, определяющих тем истории XX столетия — это несомненно борьба народов мира против империй. Подобно ископаемым динозаврам, эти громоздкие создания, существовавшие, казалось бы, от первых дней творенья, в конце концов оказывались неспособными к выживанию в быстро меняющемся мире. Друг за другом, со всей неотвратимостью они уже не могли удержать подвластные им народы от создания новых независимых государств. Первая мировая война привела к распаду империй Романовых, Габст бургов и Оттоманов. После второй мировой войны Великобритания, Франция и другие европейские державы были вынуждены отказаться от своих заморских владений. И вот, в самом конце столетия, наконец пришел черед последней империи — СССР. В своих отчаянных попытках приспособить советскую систему к новым условиям руководство страны решилось на определенные реформы. Но в основном это привело лишь к высвобождению вековечных национальных устремлений многочисленных народов Советского Союза и окончательно подтолкнуло распад системы, которая и так стояла на пороге гибели.
Украина была краеугольным камнем российско-советской имперской системы. Как это нередко бывает, многолетний опыт такого существования, помимо всего прочего, предоставлял кое-какие выгоды. Но со временем все отчетливее проявлялись и негативные черты советской власти: регрессирующая экономика, снижение жизненного уровня, преступления режима в прошлом, удушение гражданских прав, национального сознания и национальной культуры. И в конце концов, когда в очередной раз на горизонте замаячила возможность независимости, Украина не преминула воспользоваться ею. Это событие, без преувеличения, прозвучало заупокойным звоном по СССР и позволило украинцам влиться в русло современной мировой истории, в котором уже давно не было места империям.
Реформы: неожиданные результаты
Как уже было сказано, целью перестройки было сохранение советской системы путем ее модернизации и либерализации. Но поскольку эти перемены угрожали интересам партийного аппарата, он делал все возможное, чтобы противостоять им. В архиконсервативной Украине Щербицкого это проявлялось с особой, как нигде в СССР, силой. Однако воздействие политики гласности не могло не сказаться и здесь.
Задуманная с целью реанимировать доверие к режиму и подтолкнуть бюрократию к конструктивным действиям, гласность в конце концов привела к последствиям, которые Горбачев не мог да и вряд ли хотел предвидеть. В гораздо большей степени, чем допинг экономических реформ, она проявилась в совершенно иной сфере: пользуясь ею, народы СССР наконец во всеуслышание заявили о своих давних национальных притязаниях.
Относительно Украины, то очередную волну недовольства вызвали, естественно, манипуляции правительства вокруг чернобыльской катастрофы. Особое возмущение адресовалось московским чиновникам, которые как во времена строительства ЧАЭС, так и сейчас принимали решения, ставшие трагическими для населения Украины. Чернобыльский апокалипсис открыл людям глаза и на другие экологические преступления центра — загрязнение атмосферы, обмельчание рек, отравление земель... Эти факты на фоне стремительно падающего жизненного уровня заставили многих, даже самых лояльных, советских граждан усомниться в ценностях системы, в которой они жили.
Используя открывшиеся возможности, украинцы все смелее затрагивали и другие наболевшие проблемы, в том числе проблему упадка родного языка. Со временем дискуссии на экологические и языковые темы привели не только к созданию 11 февраля 1989 г. «Товариства української мови ім. Т. Г. Шевченка» — первой массовой организации в республике, прямо не контролируемой партией, но и к тому, что их лидеры — ведущие украинские писатели и журналисты из поколения «шестидесятников» — заняли передовые позиции в общем русле критики существующего положения вещей.
Наряду с этим начались попытки коснуться давно зияющих «белых пятен» украинской истории. Причем характерно, что не профессиональные историки, а опять же писатели и журналисты первыми смело затронули вопросы, долгое время бывшие идеологическим табу. Настоящим прозрением стало раскрытие ужасающей картины голодомора 1932—1933 годов, который советский официоз старался вытравить из людской памяти. Поразили украинцев и сообщения об открытии массовых захоронений невинных жертв НКВД в 1930—40-х годах. Все это заставило весьма широкие слои общества осмыслить степень фальсификации не только недавней, но и более углубленной истории и вызвало тягу к ее интерпретациям в национальном духе. Так, заинтересованность казачеством как типично украинским феноменом особо проявилась во время массового празднования 500-й годовщины основания Запорожской Сечи. Стали появляться статьи, трактующие Мазепу и его попытки порвать с Москвой не как предательство, а как проявление патриотизма. Долгие годы очерняемые усилия украинских правительств 1917—1920 годов добиться независимости стали расцениваться как выражение законных устремлений народа. И даже такая «наглухо закрытая» тема, как борьба УПА против советской власти в годы второй мировой войны, теперь открыто приветствовалась, особенно в западных регионах.