Дата юбилея русской государственности, отмечавшегося в 2012 году, в определенной мере условна. Здесь с одинаковым правом можно было бы назвать целый ряд дат: 852 год, когда начала «прозывати Русская земля»; 860 год, когда Русь предприняла поход на Константинополь; 862 год, когда на Русь были приглашены варяжские князья.
Но этот юбилей абсолютно безусловный. Причем он не только российский, но и украинский, и белорусский. Ведь речь идет о временах, когда нас нынешних еще не было, но существовала единая русская (древнерусская) народность. Именно она создала фундамент нашего будущего развития. Древним русичам и в страшном сне не могло присниться, что когда-то они будут украинцами, белорусами и русскими. Убежден, что поиск идентичности (чем ныне заняты многие в трех суверенных странах), которая соответствовала бы нынешнему дню, по отношению к периоду Древней Руси научно несостоятелен и этически безнравствен. Это сродни отречению от своего прошлого, нашей общей истории — начиная с первых ее веков и до монголо-татарского нашествия.
Для подтверждения вышесказанного я остановлюсь лишь на нескольких сюжетах древнерусского прошлого. Начать мне хотелось с выяснения места и роли в истории Руси двух ее главнейших центров — Киева и Новгорода. Оба города стояли у истоков Древнерусского государства и оба являлись важнейшими скрепами его единства.
При взгляде на карту легко убедиться, что Киев и Новгород располагались на противоположных окраинах восточнославянского мира. Однако, учитывая, что между ними находился знаменитый торговый путь «из варяг в греки», который одновременно являлся своеобразной территориальной и экономической осью ранней Руси, местоположение обоих городов было стратегически безупречным. Новгород контролировал выход в Балтику, а Киев — в Черное море.
Они органически зависели один от другого, и возникла жизненная необходимость в том, чтобы оба города находились, выражаясь фигурально, в одних руках, что практически и имело место. На первых порах киевские князья держали в Новгороде своих посадников, которые продолжали их политику. Позже, начиная со Святослава, в Новгород на княжение посылали сыновей великих киевских князей, которые также по сути исполняли роль киевских посадников. В бурное время феодальной раздробленности судьба новгородского стола чаще всего зависела от судьбы киевского. Смена власти в Киеве, как правило, приводила и к смене князя в Новгороде.
Не будет преувеличением считать, что Киев и Новгород представляли собой как бы двуединое политическое средоточие Руси. Убедительным подтверждением этому является тот факт, что только эти два города не закрепились за какой-либо княжеской ветвью, но в течение всего древнерусского периода считались общединастическим наследием всего княжеского рода.
Особенно прочными связи Киева и Новгорода были в период правления Владимира Святославича и Ярослава Владимировича. Перед тем как занять киевский стол, оба княжили в Новгороде, считали его своим городом и использовали связи с ним для укрепления южнорусского региона. Произнеся знаменитую фразу «Се не добро, еже есть малъ городъ около Киева», Владимир Святославич развернул строительство крепостей по Десне, Остру, Трубежу, Суле и Стугне. Для их заселения и службы в них привлек лучших мужей «от словень и от кривичь, и от чуди, и от вятичь»[5], то есть из тех земель, которые были подвластны Новгороду. Во многом с помощью новгородцев укрепил свои позиции в Киеве и Ярослав.
Видимо, в благодарность за это оба князя постоянно участвовали в судьбе Новгорода. Это был второй после Киева город, в котором было проведено крещение. Причем, как и в Киеве, это было сделано по приказу Владимира Святославича. Первые школы «учения книжного» для детей «нарочитой чади» были основаны в Киеве и Новгороде. Ярослав дал Новгороду юридический кодекс — «Правду Ярослава», которая затем послужила основой «Русской Правды». После возведения Ярославом Мудрым Софии Киевской, одноименный храм был воздвигнут и в Новгороде, причем строили его те же мастера-архитекторы, что и киевский.
После 30-х годов ХІІ века, несмотря на то что новгородское боярство добилось права «вольности в князьях», последние, как и прежде, ставились из Киева. Это были сыновья или братья великих киевских князей. Конечно, роль новгородцев в выборе себе князя была существенной, однако нельзя не заметить, что их желание часто согласовывалось с тем, кто в тот момент занимал киевский стол. Несомненно, политическая связь Новгорода и Киева была тем прочнее, чем сильнее становились позиции великого киевского князя.
5
Повесть временных лет / подгот. текста Д. С. Лихачева; пер. Д. С. Лихачева, Б. А. Романова. М.; Л., 1950. Ч. 1. С. 83.