У названной исследовательницы есть еще одно любопытное утверждение, что Мазепа перед наступлением шведов заключил с ними соглашение исключительно для того, чтобы спасти Украину от разорения как русскими, так и шведскими войсками. Не правда ли, оно очень созвучно с высказыванием одного из дискутантов, о котором речь шла вначале? Оба оккупанты!
Но это утверждение простительно для эмоционального этнопатриота, не обремененного знанием фактов истории, и совсем необъяснимо для специалиста. Как можно ставить в один ряд завоевателя чужой земли и защитника своей? Конечно, пребывание большого войска на той или иной территории обременительно для населения. Но ведь русского войска здесь могло и не быть, не приди сюда шведы. И разорение украинской земли было бы меньшим, если бы Мазепа озаботился не заключением соглашения с оккупантом, а вместе с русскими встал на защиту родной земли.
Как известно, нет пророка в своем Отечестве. Поэтому в оценке двух сил, столкнувшихся в 1709 году под Полтавой, сошлюсь на авторитет чужестранцев. Согласно Вольтеру, под Полтавой сошлись две разные ипостаси человеческого характера, два антипода. По одну сторону — Карл ХІІ, любитель опасности ради удовольствия, по другую — царь Петр І, осторожный политик, воевавший в интересах своего государства и народа. Один — безрассудный, от рождения расточительный; другой — расчетливый и целеустремленный... Один — рискующий прошлым, другой — будущим. Если бы Карл ХІІ был убит, то это была бы просто потеря человека, и Швеция осталась бы такой, какой была... Если бы был убит Петр І, то с его смертью разрушилось бы все его дело, а значит, погибла бы и Россия.
Классик шведской литературы А. Стриндберг резко выступил против шовинистов и пангерманистов, пытавшихся прикрепить на свои штандарты имя «последнего викинга» Скандинавии и использовать его для борьбы со «славянской опасностью с Востока». Чтить своих государственных деятелей, утверждал он, — это прекрасно, но «обожествлять губителя страны могут позволить себе только сумасшедшие». Современный шведский историк С. Уредссон, говоря о положительной оценке Карла ХІІ представителями новой исторической школы, называет ее шокирующей и объясняет, что ее основой послужили страх и презрение к России и русским.
Не этими ли чувствами руководствовались и нацисты гитлеровской Германии, видевшие в Карле ХІІ идейного предшественника, обратившего свой меч против «славянских варваров» на востоке. Риббентроп, выражая недовольство по поводу неприсоединения Швеции к «Антикоминтерновскому пакту», утверждал, что шведы утратили дух Карла ХІІ. Близкий к печально известному ведомству доктора Геббельса историк О. Хайнтц называл шведского короля ни больше ни меньше как спасителем европейской цивилизации от «славянской угрозы».
Что и говорить, в «хорошей» компании оказался президент Украины, воспылавший энтузиазмом воздвигнуть памятник этому борцу со «славянскими варварами». В их числе ведь были и украинцы. Морально акт В. Ющенко сродни поступку его идейного предтечи И. Мазепы. Это тоже измена. Если не России, в неприятии которой украинский президент последователен, то определенно памяти наших предков, которые не смирились со шведской оккупацией и с оружием в руках отстаивали честь и независимость родной земли.
По мнению некоторых историков, исповедующих принцип нового прочтения истории, празднование 300-летия событий, связанных с военно-политическим выступлением гетмана Украины Ивана Мазепы и заключения украинско-шведского союза, должно было содействовать утверждению в памяти украинцев осознания своей отдельности от русских, выведению украинской истории за пределы имперского нарратива и даже якобы интеграции Украины в Европу. Такие утверждения, необычные для историков, не содержат здравого смысла.
Должны же они знать, что никакого украинско-шведского союза не существовало. На этот счет нет не только межгосударственного договора, скрепленного подписями гетмана Мазепы и Карла ХІІ и их печатями, но и какого-либо письменного свидетельства. Также не зафиксировано, на каких условиях Мазепа перебежал к шведскому королю. Мы знаем только о заявлении, вложенном писарем П. Орликом в уста гетмана, что он «не желал и не хотел христианского кровопролития, но намеревался, придя в Батурин с шведским королем, писать к царскому величеству благодарственное за протекцию письмо» и объявить в нем о переходе под протекцию «короля шведского». А еще Мазепа будто бы надеялся на то, что его новый статус будет оформлен юридически отдельным соглашением Карла ХІІ с Петром І. П. Орлик назвал эти надежды безумием.