Представляется, что смешение этих понятий во многом явилось причиной того непонимания, о котором говорилось в ассамблейной речи Святейшего.
Украинские национал-патриоты перевели выражение «русский мир» как российский, подразумевая российскую государственность. Тогда как патриарх имел в виду тот мир, который исконно был на Руси. Тот православный мир, который созидался еще в нашем общем состоянии, когда не было ни украинцев, ни русских, ни белорусов, а был единый древнерусский народ — мир русский. Это понятие — не изобретение российской имперской идеологии, являющейся, согласно проекту закона о ее запрещении на Украине, формой национал-социализма: оно было сформулировано еще древнерусским общественным мнением. Наиболее четко — в послании Владимирского и Суздальского епископа Симона монаху Печерского монастыря Поликарпу. Говоря о епископах, вышедших из «Печерского монастыря Пречистой Богоматери», первым Симон назвал епископа Ростовского Леонтия, которого «Бог прославил нетлением; он был первый на Руси святитель, которого, после многих мучений, убили неверные. Это третий гражданин Русского мира»[16].
Вот почему патриарх говорил, что надо развивать и украинские, и белорусские, и русские культуру и язык, одновременно подчеркивая, что они суть составные части единого русского (но не российского!) мира.
Во избежание такой терминологической двусмысленности, когда реально существуют два «русских мира» (нынешний — российский и русский — в смысле цивилизационный), целесообразнее употреблять более нейтральный термин и, кажется, более точный — восточнославянский православный мир.
Конечно, восточнославянский мир — особая цивилизация (только полный невежда может не признавать этого), и, безусловно, ей угрожает глобализация. Причем она угрожает не только православному миру, но и всем цивилизациям, не согласным с тем, что в качестве единого глобализаторского центра будут выступать цивилизации западнохристианского облика.
Патриарх Кирилл выразил обеспокоенность за судьбу нашей общей цивилизации. Я разделяю эту обеспокоенность, как, думаю, и многие украинцы.
Глава 3 Уроки украинского национализма
1. Национально-освободительная борьба или гражданская война? (Бульба-Боровец против Бандеры)
После прихода к власти на Украине «оранжевой» команды во главе с В. Ющенко резко изменилось отношение к националистическому движению на Западной Украине в годы Великой Отечественной войны. Состоялась его фактическая реабилитация на уровне верховной власти, свидетельством чего стало присвоение одному из видных проводников ОУН-УПА, гауптштурмфюреру Роману Шухевичу звания Героя Украины. Этот беспрецедентный акт вызвал возмущение общественности на Украине и настоящий шок у наших ближайших соседей на Западе и Востоке.
Президент и его идеологические единомышленники мотивировали переоценку этого неоднозначного явления в нашей истории тем, что оно весьма тенденциозно освещено в советской исторической науке, поэтому, мол, настало время отказаться от его демонизированного образа. С этим можно было бы согласиться, если бы «героические» действия националистов были описаны только в исследованиях советского времени, которые в необъективности сегодня не обвиняет разве что ленивый. К счастью, они неплохо представлены и в националистических изданиях, которые выходили на Западе. Помещенные в них аутентичные документы, а также свидетельства участников этого движения содержательно не слишком диссонируют с тем, что рассказывают о нем документы и свидетельства очевидцев с советской стороны. Оценки, естественно, диаметрально противоположные.
Как известно, ОУН-УПА не представляли собой монолитного и идеологически единого движения, включая три течения: бандеровцев, бульбовцев и мельниковцев, которые вели друг с другом непримиримую борьбу. Она, согласно утверждениям самих же участников, была не чем иным, как гражданской войной, в которую было втянуто и мирное население. Особенно враждебными были отношения между бульбовцами и бандеровцами. Последние даже издали приказ истреблять всех бульбовцев так же, как немцев, большевиков и поляков.
16
Киево-Печерский патерик // Библиотека литературы Древней Руси: в 20 т. / под ред. Д. С. Лихачева. СПб., 1997. Т. 4: XII в.