Не зная этой «палитры решений», я на первых порах получал нужную резолюцию, а потом долго ходил и обивал пороги, пытаясь получить то, что было необходимо. Это послужило первым поводом для моего конфликта с управляющим. Я откровенно сказал ему, что думаю по этому поводу, и после этого наши отношения как-то не заладились.
Хотя лично ему я был очень благодарен за то, что, придя после распределения на работу в трест, я из его рук получил ордер на квартиру. При этом он вызвал начальника административно-хозяйственного управления и приказал ему отвезти мне на квартиру диван, письменный стол, несколько стульев и настольную лампу. «Когда купишь свое – вернешь», – сказал он, пожимая мне руку. Такое отношение руководителя к молодому специалисту дорогого стоит.
Я многому научился от моего начальника, несмотря на наши конфликты. Прежде всего, человеческому отношению к людям, заботе о них, дисциплине, контролю за исполнением решений, обязательности. Вместе с тем, я четко увидел недостатки управления такого типа: чрезмерную опеку, лишение самостоятельности заместителей, попытки все решать самому. Некоторые моменты в стиле его руководства даже сегодня выглядят для меня непонятными, хотя в какой-то степени характеризуют этику поведения руководителей того времени.
На работу и с работы управляющего возила служебная машина. Его жена также работала в тресте, в каком-то отделе. Ее отношение к работе и отношение к ней других работников треста никак не говорили о том, что она является женой руководителя. Но самым поразительным для меня было то, что управляющий никогда не подвозил жену на работу и никогда не забирал ее с работы. Он мог проехать мимо нее, стоящей на автобусной остановке и не взять к себе в машину. Надо заметить, что других работников треста он иногда попутно забирал с собой. Автобусы ходили тогда не очень хорошо, и на остановке можно было простоять достаточно долго. Ну, а о том, чтобы жена могла куда-то поехать по своим делам на служебном автомобиле, речь вообще не шла.
Бывая на совещаниях или пленумах в горкоме партии, я часто слышал о недопустимости использования служебного транспорта в личных целях. Уличенные в этом ответственные работники получали взыскания, подвергались публичному осуждению. Это было понятно. Но если ты все равно едешь после работы домой и на автобусной остановке стоит твоя жена, то почему бы не забрать ее – вот что мне не понятно до сих пор. Я знаю, что мне сказали бы по этому поводу приверженцы коммунистической морали того времени. Управляющий не мог взять всех стоящих на остановке людей, так почему же он по личным мотивам должен был выделять свою жену? Ему положен служебный автомобиль, а ей нет. Вот и все. Я не зря остановился на этом пустяковом, с точки зрения обычного человека, эпизоде. На мой взгляд, он совсем не пустяковый. Различие в понимании сути этого эпизода между мной и управляющим – это уже различие в мировоззренческих подходах двух поколений.
Когда мы говорим о том, что коммунистическая мораль к 90-м гг. практически полностью выветрилась из сознания наших людей, надо учитывать, что это произошло не сразу. Уходили из активной жизни носители этой морали, а я еще застал таких. В народе про них говорили с уважением «настоящий большевик». На их место приходили дипломированные карьеристы. Они правильно говорили, принимали верные решения, но в своей личной жизни не только не придерживались принципов «Морального кодекса строителя коммунизма», но и шутили над ним. И уже во взрослой жизни мне приходилось сталкиваться и с теми, и с другими.
Вот эпизод, очень четко характеризующий отношение партийных аппаратчиков к порученному им делу. С этим мне пришлось столкнуться в процессе подготовки здания треста к празднованию Первомая.
Поскольку наше здание стояло напротив горкома партии на центральной площади города, на которой проходили демонстрации, его оформление и украшение всегда находились под строгим контролем партийных чиновников. В этот раз праздничное оформление здания было поручено мне. Я взялся за дело, и к 30 апреля, примерно к середине дня все работы были завершены. Белой масляной краской покрашены колонны, побелены фасады. Портреты всех членов Политбюро, заранее подготовленные к этому случаю, закреплены в оконных проемах. Развешены флаги всех союзных республик. Словом, все было как обычно.
И вдруг звонок секретаря горкома. Без всяких приветствий, без предисловий – сразу же строгий вопрос: «Ты что, не читал информационное сообщение ТАСС?». Чтобы не показать свою неосведомленность, отвечаю уклончиво, что, мол, читал, изучаю. «Какое там изучаю! Когда там изучать? – в сердцах крикнул он. – Трех новых членов Политбюро избрали». Я молчу, еще не могу сообразить, что эта новость означает – «плохо» или «хорошо». В любом случае, меня она напрямую не касается, подумалось мне. Оказалось, что я глубоко ошибался. Именно меня-то она и коснулась в первую очередь. «Чтобы завтра к семи утра портреты новых членов Политбюро висели на фасаде», – жестко резюмировал секретарь и повесил трубку.