Незадолго до этого мне пришлось побывать с поездкой в Германской Демократической Республике (ГДР). Поэтому у меня была возможность сравнить уровень жизни в ФРГ не только с нашей страной, но и с Восточной Германией. Конечно, изобилие товаров, продуктов питания, громадное количество магазинов, кафе, ресторанов, вполне приемлемые цены сравнительно с доходами, комфортное жилье, коттеджи, хорошие дороги, предупредительный сервис, порядок и чистота на улицах, ухоженность палисадников – все это представляло собой значительный контраст с нашей действительностью. Сразу же возникал вопрос: «Почему? В чем дело?». Сказать, что немцы поголовно были трудоголиками (как японцы, например) – стопроцентно нельзя. Более того, в пятницу после обеда все «испаряются» со своих рабочих мест, и до утра понедельника все замирает, стоит абсолютная тишина. Да и в течение рабочего дня очень трудно найти тех, кто бы сильно «парился» (по современному определению). На тяжелых физических и грязных работах (шахты, уборка улиц) работают исключительно иностранцы (югославы, турки и т. д.). Уровень профессиональных знаний – примерно такой же, как у нас. А производительность труда в разы выше, уровень качества продукции – сделано в ФРГ – сам за себя говорит. Умеют хорошо работать, умеют хорошо отдыхать. Итак, в чем же дело?
Вспоминается роман А. Солженицына «Красное колесо». Эпизод, когда отряд донских казаков занял какой-то хутор в Восточной Пруссии, и автор глазами казака, так же, как и мы через много лет, сравнивает жизнь в немецком хуторе с жизнью в своей станице. Глинобитная хата и добротный кирпичный дом. Колодец с журавлем и скважина с насосом. Загаженный куриным пометом двор и чистая заасфальтированная площадка перед домом. Полуобвалившиеся хозяйственные постройки и крепкие, аккуратные сараи. Электричество, вода, канализация и керосиновые лампы, удобства во дворе. Казак недоуменно чешет затылок, сравнение не в его пользу.
Кажется, в Кельне на берегу Рейна расположен музей истории немецкого быта. Поднимаясь с этажа на этаж, переходя от одной экспозиции к другой, ты убеждаешься, что то, что у нас есть сейчас – немцы имели почти сто лет назад. Налицо историческое отставание в условиях жизни простых людей, а это означает общий уровень развития народного хозяйства, от которого и зависит качество жизни. В Германии этот уровень был очень высокий.
Конечно, наше отставание сокращалось, где-то быстрее, где-то медленнее, но оно еще и в восьмидесятые годы было значительным. За сто лет, прошедших со дня описываемых А. Солженицыным «размышлений казака», Россия и СССР вынесли и испытали на себе разрушительное воздействие двух мировых войн, гражданской войны, перестройки и распада СССР, которые оказались по своему влиянию хуже войны. Конечно, все это не могло не сказаться на уровне жизни.
Интересно отметить, что по общему уровню развития науки, отдельных направлений научно-технического прогресса СССР удалось выйти на значительно более высокий уровень развития. Сравнивать уровень искусства невозможно, но и здесь мы явно не отставали. Во время той давней поездки в ФРГ мне было совершенно очевидно, что общий культурный уровень советских людей, их знание мировой литературы, живописи, музыки, театра – был значительно выше немецкого. Это мне представлялось очень серьезным нашим достижением.
Вместе с тем уже тогда мне было ясно, что общий уровень управления народным хозяйством, чрезмерная централизация, бюрократизация, отсутствие стимулов у средних и низовых уровней управления значительно снижают общую эффективность работы нашего народного хозяйства. Отход от излишне жесткой сталинской системы ответственности привел к массовой безответственности и неэффективности. Слаженная, квалифицированная, ответственная система работы звеньев советского аппарата стала скорее исключением, чем правилом.
Как-то раз мне пришлось ехать в одном купе с директором крупного металлургического комбината, прошедшим трудную сталинскую школу управления. Наша беседа затянулась далеко за полночь. Он мне рассказывал разные истории из своей прошлой жизни, и я видел, что, несмотря на то что после той эпохи прошло уже больше двух десятков лет, он все это и сейчас переживал живо, ярко, как будто все это происходило только вчера.
Мне приходилось встречаться и с другими руководителями той эпохи. Никто из них не хотел возвращаться в сталинское время. Если резюмировать то, что являлось общим в их рассказах, следует отметить, что такая жесткая мера ответственности, как тюрьма, наказание вплоть до расстрела, была жестокой мерой борьбы с присущей нашим людям расхлябанностью, разболтанностью, недисциплинированностью. Любая авария, любое чрезвычайное происшествие, задержка и невыполнение в срок заданий рассматривались прежде всего как «вредительство». Для расследования этого страшного обвинения подключались органы государственной безопасности.