Подобных примеров я могу привести десятки. Найдите в Смоленске или области триколор над частным домом. Во всяком случае, я не видел, хотя бываю там по нескольку раз в год. А вот в Севастополе, Симферополе и даже в Бахчисарае вне всяких праздников над многими частными домами, на окнах и балконах квартир в 1991–2013 гг. развевались российские триколоры, а кое-где и красные флаги.
Вне всякого сомнения, к середине 2013 г. подавляющее большинство населения Крыма было настроено пророссийски. Но почему же крымчане давно не прогнали «украинствующих»? Причина — сочетание страха и отсутствия вождей.
В годы войны было несколько случаев, когда обстрелянные пехотинцы, героически сражавшиеся с врагом на суше, оказывались на кораблях, и там впадали в панику при появлении вражеских самолётов. Находившиеся рядом моряки и под бомбежками спокойно выполняли свое дело — стояли у штурвала, откачивали воду помпами, подавали обоймы к 37-мм автомату 70К и т. д. А у пехотинцев не было дела, и появился страх.
Есть старая русская пословица: «На миру и смерть красна». То есть погибнуть на баррикадах с автоматом или гранатомётом в руках — это одно, а бесследно исчезнуть в подвалах СБУ или быть похищенным и тайно уничтоженным «Правым сектором» — совсем другое. Ну а главное, твоя жертва будет напрасна. Именно на таком страхе держалось господство Киева в Крыму.
Ну а захват власти в Киеве в феврале 2014 г. тоже основывался на нескольких таких страхах. Первый тип страха был у офицеров правоохранительных органов и лидеров антимайдана. Это прослыть «детоубийцами». Ведь ударной силой любой «цветной революции» является молодежь, в первую очередь студенчество.
Спору нет, молодежи приятно играть в революцию, стать «борцами за свободу», а у большинства девиц, участвующих в «цветных революциях», основной стимул — потусоваться среди молодых и умных парней.
На самом деле «цветные революции» только внешне напоминают настоящие революционные движения. В отличие от настоящих революций, вызванных объективным развитием исторического процесса, «цветные революции» — это технологии, успешно маскирующиеся под стихийные процессы. Они отличаются почти театральным уровнем драматургии, который западные политологи старательно пытаются выдать за самопроизвольное и стихийное проявление воли народа, внезапно решившего вернуть себе право управлять собственной страной.
Поначалу следуют массовые мирные протесты. Причём либеральные СМИ и просто придурковатые интеллигенты требуют от правоохранительных органов разрешать им все шалости: «Это же дети! Им все можно!»
А между тем действия «этожедетей» не спонтанны, не импульсивны, как кажется на первый взгляд. Даже мелкие их акции хорошо продуманы разведчиками и психологами в специальных центрах, находящихся в тысячах километров от места «цветной революции».
Вот характерный случай, рассказанный Н.В. Поклонской, которая в начале 2014 г. состояла в должности старшего прокурора в Прокуратуре Украины: «…майдановцы начали нас блокировать. Тогда меня ещё поражало бездействие украинских правоохранительных органов. Сначала у здания прокуратуры поставили огромные кастрюли, потом костры начали жечь у входа в прокуратуру, провокации организовывать. Как-то мы приходим на работу, а они легли на землю у входа в четыре ряда, и нам пришлось перешагивать, а корреспонденты микрофон в лицо и просили комментировать, почему мы переступаем через людей»[124].
Какой прекрасный пример психологической войны! С одной стороны, деморализуется прокуратура — меч государства, а с другой, видиоэффект — киевские власти идут по трупам.
Ну а когда правоохранительные органы и политические оппоненты полностью деморализованы, в ход идут «коктейли Молотова», на ряды безоружных бойцов «Беркута» пускают бульдозеры, а далее начинают огонь снайперы.
Несовершеннолетние девицы 2 мая 2014 г. разливали бензин в бутылки. А потом этими бутылками сожгли людей в Доме профсоюзов. Результат: Киев, Одесса, да и вся Центральная Украина запуганы. «Народ безмолвствует».
Увы, у противников Майдана не хватило ума понять, что «цветные революции» — это бандитские акции, и участвуют в них матерые разведчики, боевики, которых месяцами обучали в лагерях диверсантов в Польше и Чехословакии, а также зомбированные студенты. Вести с этой публикой какие-либо переговоры бессмысленно. Они понимают лишь грубую силу.
Предположим, что 2 мая в Одессе в Доме профсоюзов оказалось бы два десятка автоматов АКМ, из которых опытные люди открыли бы огонь на поражение.
124