Знатоки возразят против такого описания, скажут, что изображена скорее лесотундра. Но текст Гоголя — не диссертация на степень кандидата географических наук. Это живое потрясенное впечатление уроженца Миргородского уезда Полтавской губернии с его мельничными запрудами и греблями, ветлами и тополями, переселившегося под невеселые великорусские небеса. Про первое впечатление не зря говорят, что оно самое верное. Во всяком случае, оно не может быть полностью неверным. Хотя Гоголь больше всего на свете ненавидел холод, никто не заподозрит его в неблагосклонном взгляде на Россию, которую он полюбил не меньше, чем родную Украйну. Но ведь и в самом деле типично украинский и типично русский пейзажи различаются, как изба и хата.
Гоголь сетует на отсутствие у Украины естественных границ, способных стать щитом против врагов. О том же задумывался Евгений Гребёнка (Евген Гребинка, 1812–1848). Двуязычный, как многие наши писатели, он был автором самого знаменитого русского романса «Очи черные» и трогательным подражателем Гоголя. Ах, если бы, горевал Гребенка, окружить Украину широкими, глубокими морями и вокруг нее возвысить горы, тогда б мы могли быть самостоятельными, но теперь она словно ива у дороги: ее не топчет лишь тот, кто не хочет.
Строго говоря, естественную настоящую границу имеет только островное государство. Подавляющее большинство современных стран обходятся без замкнутой естественной границы. Украина же, худо-бедно, ограничена морями на юге, какие-то куски ее западной границы приходятся на Дунай, Днестр и Буг, другие представлены участками карпатских водоразделов. Что касается нашей северной границы, значительная часть ее прошла по болотистому Полесью на припятском правобережье (в слове «Припять» мне так и слышится корень «препятствие», «препон», хотя это, возможно, и не так), а роль еще одного участка выполняет Днепр. Многие страны не имеют и этого. С Россией у нас, что символично, естественной границы нет нигде — если не считать Керченского пролива, на другом берегу которого лежит Краснодарский край. Не исключено, что в будущем (правда, я не верю, что в скором будущем) через Керченский пролив будет перекинут мост, и тогда между нашими странами не останется ни одной материальной преграды, только нематериальные.
Украина удачно соединяет в себе черты стран умеренного и теплого поясов. Если в украинском Полесье (моих родных местах) растут клюква и брусника, то в Крыму и Карпатском регионе у нас в промышленных количествах выращивают виноград и табак. Виноград и грецкий орех можно видеть во дворах по всему нашему югу. У нас знаменитые сады, Мелитополь даже зовут черешневой столицей Украины, при хорошей постановке дела мы могли бы обеспечивать персиками и абрикосами сразу несколько менее счастливых в климата-ческом отношении стран. Наряду с этим у нас прекрасно родятся такие не слишком южные культуры, как лен и картофель.
Одну седьмую часть нашей территории, а это совсем немало — больше, чем площадь целой Австрии, занимают леса, и не какие-то гнилые осинники. У нас есть настоящие дубовые рощи, прекрасные широколиственные леса из липы, клена, ясеня, бука, граба, есть сосновые боры. Изумительны Карпаты, которых не знал Гоголь. О наших черноземах наслышан весь мир.
Короче, в Украине есть все или почти все, что нужно, и ничего лишнего, причем второе не менее важно, чем первое.
Россия в 28 раз больше Украины — в этом состоит самое главное из наших различий. То, что Украина, будучи в 28 раз меньше России, остается очень большой, безо всяких натяжек очень большой, европейской страной (самой большой, если брать страны, целиком расположенные в Европе), особенно наглядно высвечивает безмерность России. Российские политологи и мыслители постоянно спорят о том, как следует относиться к этой неохватности. Одни делают вывод, что исполинские пространства России — это ее величайшее сокровище и историческая удача, другим кажется, что это никакая не удача, а обуза и проклятье, третьи высказываются более осторожно — дескать, все зависит от того, как Россия распорядится своей огромной территорией.
Я же думаю, что верно и то, и другое, и наверняка еще что-то третье, но все эти споры ни о чем. Поскольку Россию нельзя себе представить в принципиально ином объеме — такой, как Дания или Португалия, как Турция или Украина, дискуссия лишена смысла. Хорошо или плохо, что у жирафа длинная шея, не лучше ли бы он смотрелся с коротенькой? Россия в ином объеме была бы не Россией, а совсем другой страной. Размеры России, одиннадцать часовых поясов — это индивидуальная примета, это данность, из которой ей самой и всем остальным надо исходить.