К «особым отношениям» на межгосударственном уровне Украине и России еще предстоит прийти. Прежде чем стать «особыми», они должны стать «очень хорошими». Пока они только-только достигли отметки «хорошие», и украинская сторона сделает все от нее зависящее, чтобы улучшение продолжалось. Что же касается особых отношений в культурной сфере, они существуют с тех времен, когда наши предки еще даже не знали подобных слов. Скажем, киевские былины, сохранившиеся и записанные на берегах Онежского озера (и практически более нигде) — разве они не являют собой пример культурного синтеза? Самый яркий образец культурного синтеза — творчество Гоголя. Украинцы внесли слишком большой вклад в русскую культуру, чтобы она могла быть для украинцев чужой.
Со времен Котляревского читатели украинской литературы в Российской империи в большинстве случаев были по совместительству читателями русской литературы. В Украине постепенно рос и продолжает расти удельный вес читателей прежде всего украинской литературы, но пройдет еще немало времени, когда это будет выглядеть так же естественно, как то, например, что подавляющее большинство читающих поляков — это читатели прежде всего польской литературы и периодики.
Эту главу я начал с итогов последней советской переписи. В декабре 2001 года в Украине была проведена своя перепись населения — первая за годы независимости. Предыдущую проводили в 1989 году, когда многим казалось, что страна стоит на пороге новой, но, в общем, советской и в этом смысле старой, привычной жизни. Такие события, как перепись населения, не могут не становиться темой оживленных политических разговоров, не могут не использоваться в политической, идеологической, даже литературной борьбе. Каждая партия должна высказаться просто потому, что этого ждут от нее прежде всего ее сторонники, ждет общество. Первой, естественно, высказалась «русская партия» и, стало быть, первое, что мы услышали, было то, что украинская власть ставит своей задачей «искусственно уменьшить количество русских в Украине». С другой стороны, последовало и не совсем обычное обвинение: один из видных деятелей «Просвиты» усмотрел в готовящейся переписи «огромную угрозу украинскому языку».
Моя позиция такова: не надо, друзья, мудрить и лукавить. Пусть каждый ответит себе на вопрос — знает ли он такого украинца или «колеблющегося» (или слышал про такого украинца или «колеблющегося»), который в 1989 году записал себя русским не по велению сердца, а на всякий случай — чтобы угодить власти, советской власти? Ответ, если это честный ответ, звучит так: знаю, или слышал, или легко допускаю, что такие люди были, потому что жил вместе с ними не на Луне, а на Земле, в той ее части, которая называлась Советской Украиной. Да, в 1989 году доля таких людей была чуть ниже, чем десятью годами раньше, в предыдущую перепись — национальное самосознание уже крепло, — но их все равно было достаточно, чтобы повлиять на процентные итоги переписи. И второй вопрос: считаете ли вы этого «русского» таким непрактичным, что он и сегодня, в несоветской и независимой Украине, когда даже генералы советского времени перестали стесняться говорить на всю страну по-украински, вновь открестится от своего украинства? Ответ тоже очевиден. Вот вам и прогноз итогов предстоящей переписи, говорил я, когда заходила речь о том, в каких коварных антирусских замыслах нас упрекают. Перепись наверняка покажет уменьшение числа конъюнктурных русских, вот и все. Только ради этого затевать столь дорогостоящее мероприятие не имело бы смысла. Оно было необходимо исключительно по тем причинам, по которым переписи проводят во всем мире — для выяснения социальных параметров страны.
И вот первые итоги. Население Украины в конце 2001 года — 48 миллионов 457 тысяч человек. Из них 77,8 процента — украинцы, их удельный вес по сравнению с переписью 1989 года вырос на 5,1 процента. Удельный вес русских сократился на 26,6 процента, они составляют 17,3 процента — 8 миллионов 334 тысячи 100 человек, на 4 миллиона меньше, чем в 1989 году. Противники нашей государственности с этими цифрами наперевес называют нашу политику «геноцидом русских». Это такой же «геноцид» русских в Украине 2001 года, каким был «геноцид» украинцев в Украине 1989 года! Одни русские уехали, другие — их, конечно, подавляющее большинство среди «исчезнувших» четырех миллионов — просто вернули себе «украинское первородство». А кто-то из русских (по зеркальному примеру иных украинцев 1989 года!) записал себя в украинцы.
Еще раз скажу. Достаточно было стоять на земле, а не витать в облаках, чтобы и до переписи быть уверенным, что украинцев объявится больше, чем в советской Украине. Человек ищет свою пользу, старается приспособиться к новым обстоятельствам, уловить, что понравится власти, и было бы нелепо предполагать, что в условиях украинской независимости носить «лычку» украинства будет менее выгодно, чем в 1989 году. Люди перестали бояться заявлять себя украинцами — вот о чем, если смотреть правде в глаза, говорят итоги переписи. Критики опросного листа уверены, что картину изменил бы вопрос: на каком языке вы говорите дома? По-моему, подлинную картину этот вопрос не изменил бы, а только запутал. Точно известно, что многие украинцы, говорящие дома по-русски, все равно записали бы себя украинцами, более того — назвали бы своим родным языком украинский! Это люди, которые понимают, как вышло, что их домашним стал не их родной язык, и что в норме, которую они желают своим детям и внукам, домашним языком украинцев должен быть украинский. Так что русских в Украине не стало меньше, говорю я своим русским собеседникам и в Киеве, и в Москве. Стало меньше украинцев, которые объявляют себя русскими. Чтобы установить это, не надо было устраивать перепись — просто знать, повторяю, природу человека, знать жизнь, свою страну, знать, что такое был «интернационализм» по-советски, какие неприятности ожидали в советской Украине «щирого» украинца…