С другой стороны, «сельской третью» Украины можно во многом объяснить, почему эти процессы, вообще все трудности после-советского времени не оказались катастрофическими, почему они оказались большими, огромными, но не смертельными, говоря по-житейски. Будь страна более городской, структурные проблемы могли ее раздавить. Наша промышленность, напомню, была особая промышленность — промышленность плановой экономики, по существу, искусственная, она выросла не из потребностей жизни, не в результате многовековой хозяйственной самодеятельности людей, а во исполнение произвольных чиновничьих, нередко фантастических предначертаний. Эту махину не могло не затрясти, как только она оказалась предоставленной самой себе, как только рухнули системы «планового» снабжения и сбыта, разорвались неестественные хозяйственные связи в масштабах Советского Союза. Для образования новых, естественных связей, для приспособления искусственной промышленности к естественному спросу, к требованиям свободного рынка требуется время, очень много времени и жертв. И вот в этих условиях «сидящая на земле» треть населения смогла прокормить, во-первых, себя, а во-вторых — немалую часть горожан, ведь почти у каждого — родственники в городе. Город перешел на содержание села, минуя торговую сеть: приезжает человек погостить к матери — возвращается в свой Харьков или Одессу нагруженным картошкой, мясом, банками с «консервацией». Это выручало людей в советское время, а в послесоветское многих просто спасло и продолжает спасать.
Большинство сельских жителей ведет натуральное или почти натуральное хозяйство, в этом хозяйстве участвует весьма заметная доля горожан. Это сказывается на умонастроениях, на психологии. Товарное хозяйство рождает одну психологию, натуральное — другую, это разные миры. «Товарный» человек легче усваивает демократические понятия и ценности, он более подвижен, предприимчив, более требователен к законности, больше ценит организованность, четкость в работе, он менее склонен верить посулам, больше рассчитывает на себя, не боится ответственности. Короче: без такого высокого удельного веса сельского населения независимой Украине пришлось бы испытать больше трудностей, но с таким высоким удельным весом сельского населения она не сможет должным образом развиваться, — стало быть, надо ожидать роста городов.
Когда думаешь обо всем этом, сидя над итогами переписи, то, конечно, видишь, насколько наивны, поверхностны, легковесны предположения захваченных политическими страстями людей о ее подлинных целях — о том, что она нам потребовалась будто бы затем, чтобы «искусственно увеличить количество» украинцев, или для чего-то столь же «хитроумного». Жизнь вообще-то хитроумнее нас.
Не стоит забывать, например, что заметный удельный вес сельского населения — это заметный удельный вес бытовой украинской речи, это сельский базар, куда Иван Нечуй-Левицкий посылал молодых украинских писателей учиться родному языку, особенно у женщин, особенно слушайте их, — наставлял он. Перетекая, уже в условиях независимой Украины, в города, эта часть населения не будет так легко и охотно расставаться с родным языком, как в имперские времена…
Глава десятая
О культурном пространстве и культурном наследии
Не в лучшем положении
Понятие «культура» было в СССР в значительной мере обесценено и принижено такими учреждениями, как «Дом культуры» (ДК) и «Парк культуры и отдыха» (ПКиО). Ничего не имею против них, но культура в массовом сознании оказалась где-то по соседству с танцами и буфетом. Между тем, для каждого народа его культура — то же самое, что для каждого человека его «я», его душа. У государства, естественно, много задач первостепенной важности, но гарантия духовной и материальной культуры нации, присущего ей образа жизни и образа мыслей, гарантия души народа — задача, как говорится, первая среди равных. До сих пор эта простая мысль понятна далеко не всем.
Для каждого народа его культура — то же самое, что для каждого человека его «я», его душа. У государства, естественно, много задач первостепенной важности, но гарантия духовной и материальной культуры нации, присущего ей образа жизни и образа мыслей, гарантия души народа — задача, как говорится, первая среди равных. До сих пор эта простая мысль понятна далеко не всем.
Готов поверить, что она была искренне непонятна многим украинским партийным деятелям советских времен. Я лично знал некоторых из них, и не могу допустить, что они не любили Украину. Как правило, это были люди, сделавшие карьеру на производстве, промышленном или сельскохозяйственном. Материальное производство как-то перекликалось в их глазах с непонятным, но священным для коммуниста «материализмом», в котором не было места такому понятию, как душа. Конечно, коммунистическая идеология провозглашала важность духовных ценностей — но только для того, чтобы тут же, через запятую, начать разоблачения реакционного идеализма. Практически все партийные руководители советского времени, и не только украинские, вышли из бедной среды и хотели избавить свой народ от бедности. Все остальное им казалось менее важным. Поэтому я не хочу никого осуждать. Задача не в том, чтобы выловить злоумышленников в прошлом, которое нам уже неподвластно, а в том, чтобы восстановить полноценное функционирование украинской культуры в настоящем и будущем. Очень жаль, что эта задача порой сталкивается с непониманием.