Может быть, дело в том, что эти земли вошли в состав России задолго до Переяславской рады. Это произошло, когда «государь всея Руси» Иван III отвоевал у Литвы ряд черниговских и северских городов (Козельск в 1494 году, Путивль, Брянск и Рыльск в 1500 году, Чернигов, Новгород-Северский, Любеч, Трубчевск, Мценск, Стародуб и Карачев — в 1501–1503 годах) с их уездами. Если посмотреть на карту, это очень большая территория — древняя Сиверщина простиралась до Брянска. К началу XX века, за 400 лет, эти земли претерпели большие перемены. Их тыл и одновременно ядро, Чернигов, полностью сохранил свой украинский характер. К тому же, недалеко от Чернигова долгое время находились такие центры общеукраинского значения, как гетманские столицы Батурин и Глухов. Зато Брянск, Козельск, Трубчевск (город вещего Бояна), Карачев — былые северо-восточные форпосты Черниговщины и Сиверщины — к началу XX века стали уже почти полностью великорусскими.
Но оставалась изрядная промежуточная территория, где еще в XIX веке было трудно провести какие-то этнические границы. Взять хотя бы ту местность, где родился я. У нас говорили на смешанном украинско-белорусско-русском языке. Причем на некотором расстоянии от нас к югу и к юго-западу, в направлении Чернигова и Конотопа, начинался уже несомненный украинский язык. Восточное Полесье всегда было историческим стыком. Здесь чересполосно жили и живут украинцы, белорусы, русские староверы и просто русские. Но это еще не все. Здесь живут полещуки или полешуки (которых белорусские ученые считают скорее белорусами, а украинские — скорее украинцами). Между прочим, Федор Михайлович Достоевский происходил от полещуков. Именьице его отца, Достоево, находилось не очень далеко от наших мест, в Белоруссии. Дочь Федора Михайловича писала: «Один из моих литовских предков, перекочевавших в Украйну, переменил религию для того, чтобы жениться на православной украинке».
Правда, некоторые ученые говорят: нет, те, кого вы называете Полещуками, на самом деле живут западнее, а здешние носители специфического наречия — это так называемые «литвины» или «севрюки», и их язык никакая не смесь, а естественный итог развития живой речи здешних крестьян, которые жили в нашем углу Полесья много столетий, со времен Киевской Руси, в относительной изоляции за своими глухими лесами. Кстати, хорошо помню, как мой любимый учитель Тимошенко тоже говорил, что в старину черниговские, нежинские и путивльские называли жителей наших мест «литвинами», что вызывало у них обиду: к Литве мы не имели никакого отношения, да она и далеко. Но рассказывал он об этом не на уроке, а у себя на огороде. У меня такое впечатление, что в те годы вся эта этнография не очень-то поощрялась.
Позже я узнал, что какое-то время в России литвинами называли украинцев вообще. Это было еще перед тем, как русские начали называть нас черкасами. Подобные имена (или прозвища) — лишнее свидетельство того, что ощущение «русского единства» у московских людей отсутствовало. Хорошо это или плохо, но его просто не было.
Я уже говорил, что за оврагом на краю Костобоброва начиналась Россия. Чтобы быть совсем уж точным, Брянская область. На карте видно, как она здесь большим выступом, почти прямоугольным, довольно сильно вдается на запад. Этот выступ — Стародубщина, она вплоть до 1919 года входила в Черниговскую губернию. Во времена Богдана Хмельницкого здесь была территория Стародубского казацкого полка, то есть законная часть «Малороссии» (а Новгород-Северский был всего лишь сотенным городом Стародубского полка!). Более того, начиная со второй половины XVII века город Стародуб стал едва ли не самым большим рынком для украинских товаров. На две большие ежегодные ярмарки товары привозились также из Москвы, Риги, Петербурга и Астрахани. Стародубское купечество славилось своим богатством. Как же получилось, что такой город сегодня не в Украине? А получилось вот как. С конца 1650-х в стародубские леса стали бежать из России старообрядцы и селиться здесь на рубеже Речи Посполитой. В 1708–1709 годах старообрядцы, до того преследуемые русским правительством, по собственному почину сражались со шведами (попросту говоря, партизанили), взяли много пленных и привели их к Петру I в Стародуб. За это им были пожалованы все земли, на которых они успели расселиться. С того времени приток староверов в эти края усилился. Постепенно один из двух составлявших Стародубщину уездов, Новозыбковский, стал практически великорусским (кроме самой южной волости, Семеновской — ее и передали Украине, о чем я уже упоминал), а во второй, Стародубской, жил всякий народ. Причем, когда в 20-е годы стали разбираться с этнической картиной, выяснилось, что на границе с Украиной жили сплошь русские (все те же старообрядцы), а украинцы жили как бы «позади» них. По-видимому, разумно выкроить границу в этом восточнославянском Вавилоне оказалось невозможно. Или кто-то не захотел.