Но в СССР не было рыночной экономики. Строительство равнинных ГЭС продолжалось до 80-х годов XX века. Отрицательные последствия этого строительства никак не перевешивают выгоду от роста энергопроизводства. А иногда они просто ужасны.[116] Циклопические (или, лучше сказать, фараоновы) стройки оставили свой тяжкий след в Украине и России, видимо, в пропорционально равной степени. Когда я учился на третьем или четвертом курсе, шло заполнение Кременчугской ГЭС, и кто-то из студентов брал осенью академический отпуск — надо было помочь семье переехать из затопляемой зоны. А весной этот студент рассказывал (помню, шепотом) о том, как проходило переселение, как несколько человек наложили на себя руки, и как некоторые люди раскапывали на кладбищах могилы родителей и дедов, чтобы перезахоронить их на новом месте. Он говорил, какое у них было красивое село, как утопало в садах, а на Херсонщине, куда им пришлось переехать, уже никогда такого не будет. На новом месте люди сразу перестали петь, а в родном селе все пели. Кстати, к ним приезжали агенты по переселению, убеждали переехать в Казахстан, в Приморье, еще куда-то за пределы Украины, и кто-то соблазнялся. А некоторые старики говорили, что хотят остаться и пусть это «бісово водоймище» их утопит. Много лет спустя я прочел «Прощание с Матерой» Распутина и сразу вспомнил рассказы однокашника.
В советские годы газеты и телевидение молчали об этих переселениях, о том, что под воду уходили многочисленные населенные пункты. Лишенные информации люди хотели верить, что все у нас более или менее в порядке, есть только отдельные недостатки и пережитки, и «митинговали» исключительно в поддержку Конго, Кубы или Вьетнама. Даже тот студент, о котором шла речь, похоже, не знал (потому что никак не упоминал), что кроме его села под воду ушел старинный городок Новогеоргиевск на реке Тясмин. Он был известен в истории под разными именами, помнил гетманов Дорошенко и Самойловича. Затем он стал уездным городом Александрия, а позже превратился в Новогеоргиевск. Со своими тремя церквями он теперь на дне. Вывезли только памятник Ленину. Я об этом прочел совсем недавно.
Водохранилища Днепровского каскада имеют совокупную площадь 7 тысяч квадратных километров, ненамного меньше целой Черновицкой области, а объем воды в них превышает в максимуме 40 кубических километров. Ширина этих «морей», как их любили называть советские газеты, доходят до 20 и даже 30 километров (Каховское, Кременчугское, Днепродзержинское). Они имеют и заливы. Заливы образовались на месте устьевых участков Ворсклы, Псела и других рек. Движение водных масс в Днепре страшно замедлилось. Сегодня воде, чтобы пройти путь от Смоленска до Херсона, требуются многие месяцы, примерно в 7–8 раз больше, чем до возведения плотин. Это страшно снизило самоочищаемость реки.
Я вспомнил про Кременчугское водохранилище еще и потому, что за последнее время получил подряд несколько связанных с ним тревожных писем. Люди озабочены судьбой замечательного памятника природы общеукраинского значения, горы Пивихи в Кременчугском районе. Пивиха, один из немногих уцелевших остатков древнего коренного плато, — это не только самая высокая точка на территории области, но и настоящая сокровищница для геологов и палеонтологов, а также для археологов и историков. Здесь постоянно находят акульи зубы, останки китов, давно вымерших пещерных львов, мамонтов. В пещерах Пивихи жили древние люди. В исторические времена это тоже было знаменитое место. Здесь в 1629 году возник монастырь, известный тем, что отпускал грехи гайдамакам, за что те любили его, поддерживали и, при случае, защищали. И вот уже много лет водохранилище подмывает и разрушает Пивиху.
В письмах, о которых я упомянул, приводятся общие цифры наших потерь в результате появления Кременчугского водохранилища. Затоплено 51,4 тыс. гектаров лесов, 27,8 тыс. гектаров пахотной земли, 51,7 тыс. гектаров сенокосов, 24,3 тыс. гектаров выгонов, под воду ушли многие десятки сел. Люди пишут, что в жаркие летние месяцы многие участки водохранилища покрыты зловонной колышущейся массой — сине-зелеными водорослями. В этом слое мельчайших зеленых частиц гибнет все живое. Водоросли забиваются в жабры рыб, рыба гибнет и отравляет воду. Как следствие, по водоканалу Днепр — Кировоград направляется вода, которая не отвечает государственным стандартам. Чем жарче лето, тем больше этих сине-зеленых водорослей. Они в жару чувствуют себя прекрасно. Анализы показывают наличие в рыбе стронция, свинца, ртути. Один краевед напомнил в своем письме, что были залиты, среди прочего, сотни скотомогильников — а это угроза сибирской язвы.
116
Ничем нельзя оправдать появление на Волге в 1941 году немыслимого по площади Рыбинского водохранилища (4580 кв. км, больше «Приднестровской республики») с его 800-километровой береговой линией и чудовищным объемом воды (25,4 куб. км — в 7,7 раз больше, чем объем водохранилища, которое подпирает Днепрогэс). При таких сокрушительных масштабах ждешь, что у Рыбинской ГЭС и мощность будет непревзойденная. Нет, она равна 330 Мвт, это меньше, чем у любой ГЭС Днепровского каскада. Сталинские теоретики объясняли, что зато, благодаря плотине Рыбинской ГЭС, у волжских судов появилась возможность подниматься до Углича (а дальше они поднимаются благодаря следующей плотине). Если бы за всем этим стоял малейший хозяйственный расчет, Рыбинское море никогда не появилось бы на карте, из воды не торчали бы колокольни церквей. Было переселено 130 тысяч человек, затоплено свыше 600 сел и деревень, множество родовых поместий. На дне осталась и могила исследователя и первооткрывателя «Слова о полку Игореве» графа Мусина-Пушкина. При заполнении водохранилища были уничтожены два города, Весьегонск и Молога, а также (частично) город Пошехонье. Считается, что первый из названных городов «перенесен» и как бы продолжает существовать, Молога же исчезла бесповоротно. А это был почтенный волжский город, где до конца XVI века была важнейшая ярмарка в России, съезжались немцы, поляки, литовцы, греки, итальянцы, армяне, татары, турки, персы, хорезмийцы, и при Иване III с торговцев каждый год поступало в казну 180 пудов серебра. В сухие годы Молога появляется над поверхностью вод словно Китеж, и старики-уроженцы приезжают на лодках оплакать свой город. Об этом был фильм, еще по всесоюзному ТВ, году в 1990 или 1991-м.