Народу Украины, миллионам простых людей пришлось заплатить тяжелую цену за социалистические и федералистские иллюзии своих вождей. В декабре 1917 года Центральная рада шлет возмущенную телеграмму в Петроград, протестуя против вмешательства в дела Украины, но даже в этой телеграмме видишь обороты вроде «как Украины, так и всей России», «состояние войны между двумя государствами Российской республики» и так далее. В этих условиях даже меньшие циники, чем Ленин и его товарищи, могли бы утверждать, что отправка войск в Украину — это не агрессия против соседней страны, а укрощение регионального руководства.
Все современные историки, которых я читал, сходятся в одном: продолжая верить в российский «храм народов», украинские социалисты откладывали важные решения, теряли драгоценное время, и, в конце концов, потеряли все.
Вот что надо знать тем, кто, не вникнув в суть дела, всуе поминает «федералистскую мечту» Михаила Сергеевича Грушевского. Кстати, применительно к самой Украине, его федерализм был нацелен не столько на исторические области, сколько на новые округа с населением примерно по миллиону человек в каждом, которые планировалось нарезать ради оптимизации их демократического самоуправления. Губерния слишком велика, рассуждал он, уезд мал, а округ будет в самый раз для того, чтобы организовать «дело санитарное, и дорожное, и сельскохозяйственное, и земельное, и промышленное, и культурное… и сеть средних школ, и какие-то высшие школы, хороший музей, приличный театр». В каких-то случаях эти округа совпадали бы с историческими областями, но, как правило — расчленяли бы их надвое, натрое и больше.
На теоретическом уровне логика современных сторонников федерализма понятна. Опыт стран со сложным устройством, с контрастными в культурном и конфессиональном отношении регионами, с этнически чересполосным населением вдоль границ и морей учит, что игнорировать эти факторы и невозможно, и опасно. Как пример страны, близкой к Украине по сложности устройства, часто приводят Германию с ее католической Баварией, лютеранскими землями, упоминают и постсоциалистическую бывшую ГДР, вошедшую в объединенную страну шестью разными, причем тоже историческими, землями. Нам объясняют, что вот и Украине, мол, не избежать федерализации.
Но можно вспомнить совсем другой пример, французский. Призывы к федерализации страны звучали во Франции неоднократно, но французы на это не пошли. Франция была и осталась унитарным государством. Другими словами, она решила проблемы своих сложных областей без федерализации, а узлы, которые не удалось развязать, были разрублены, отрублены — я говорю об Алжире, которому безуспешно предлагался федеральный статус на рубеже 1950—1960-х.
В самый трудный период возрождения нашего государства мы избежали опасности стать конфликтогенным пространством. Кроме Германии, по сложности устройства и контрастности частей Украину сравнивают также с бывшей Югославией. Сложность и контрастность есть, а сходства нет. Югославия была страной, где жили, каждый в границах своих «социалистических республик», шесть народов, четко осознававших свою отдельность друг от друга. Вдобавок к республикам имелись две автономии — Косово и Воеводина. Все эти исторические области испытывали сильное взаимное напряжение не только с титовских времен, но и много раньше, буквально с момента образования югославского королевства в 1918 году. Ничего подобного у нас нет и не было.
Хорошо помню, следил по газетам и телевидению, как 10–12 лет назад в Югославии развивалось соперничество между республиками федерации. Местные элиты использовали в борьбе за власть сперва доводы о том, что они больше отдают федерации, чем получают от нее, затем идею свободных экономических зон, затем стали вспоминать взаимные исторические претензии и обиды. Остальное, как говорится, известно.