Мощных инвестиционных вливаний наша отрасль после двух съездов так и не дождалась, да и прочие высокотехнологичные производства, насколько мне известно, тоже, но мы грешили не на Москву, не на социализм, а на Чернобыльскую катастрофу Она случилась, как нарочно, той же весной и поглотила бездну средств. Правда, главные аэрокосмические программы хоть и со скрипом, но продолжались. Более того, через два года наши надежды испытали еще один кратковременный всплеск. Миллионы людей помнят орбитальный полет космического челнока «Буран» осенью 1988 года и его идеальное приземление в автоматическом режиме,[118] помнят потрясающие кадры: самолет-исполин «Мрія» («Мечта», Ан-225) несет этот самый «Буран» на загривке, как сельская девчонка двухлетнего братца.
Украина внесла немалый вклад в создание системы «Буран-Энергия». Основную стартовую тягу «Энергии» создают блоки А в составе первой ступени ракеты, разработанные в «Южном» и изготовленные на «Южмаше», системы управления ракеты-носителя созданы харьковским НПО «Электроприбор» и так далее.
Программа «Буран — Энергия» могла стать отправной точкой сразу для нескольких новых направлений в освоении космоса. Могла, но не стала. Однако, быть может, какие-то из брошенных тогда направлений еще возродятся. Национальное космическое агентство Украины (НКАУ) несколько лет назад объявило, что в НПО «Южное» ведется разработка двух новых систем «воздушного старта». Речь идет, ни много ни мало, о летающих космодромах. В первом случае стартовой платформой должен стать набравший значительную высоту самолет Ан-124-100 «Руслан» с ракетой-носителем «Ориль» на борту. Эта ракета предназначена для вывода на заданную траекторию одной тонны полезного груза. Во втором случае ракета «Свитязь», запущенная с самолета «Мрія», доставит на орбиту до восьми тонн. Надеюсь, что эти замыслы станут реальностью. Поживем — увидим.
Верно говорят, что не поймет до конца свою страну тот, кто не видел другие страны. Для меня очень важной в этом отношении оказалась моя первая зарубежная поездка. Дело было, если мне не изменяет память, в 1988 году. Конечно, я сравнивал заграницу в первую очередь и главным образом с Советским Союзом, но уже и отдельно с Украиной тоже. До 1988 года я, как носитель важнейших государственных и военных тайн, был абсолютно невыездным. Достаточно странно, если вдуматься: множество государственных деятелей СССР были носителями не менее важных, а некоторые, в отличие от нас, ракетчиков, еще и страшных, государственных тайн, но при этом постоянно ездили за границу. Почему же к таким, как я, применялась «презумпция подозрения»? Сейчас бывшие крупные руководители советской разведки рассказывают в своих мемуарах, как они лично, сгибаясь под тяжестью известных им секретов, имен и явок, совершали нелегальные выезды за рубеж, и это не считалось ненормальным. Увы, традиция такого отношения к нашему брату сложилась со сталинских времен. Время от времени эту традицию закрепляло чье-нибудь бегство за рубеж. В 1971 году наделало особенно много шуму невозвращение Федосеева, достаточно крупного специалиста в области радиолокации и систем опознания «свой — чужой». Он был лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического Труда, его разработки имели отношение и к нам, ракетчикам. Такой человек — и вдруг перебежчик! Он попросил убежища во время международной авиакосмической выставки в Ле Бурже под Парижем. Болтать о подобных вещах у нас не полагалось, да и 30 лет уже прошло, поэтому я, если случайно и узнал в то время какие-то подробности, уже их не помню, но все же у меня смутное впечатление, что на авиасалон этого Федосеева отправили, а точнее, выпустили, в порядке то ли исключения, то ли эксперимента, а он, как на грех, возьми и сбеги. Говорили, что у министра, который за него поручился, был инфаркт, а Брежнев был близок к тому. Можно себе представить, какие инструкции последовали относительно зарубежных поездок наших «секретоносителей».
Кажется, только Владимир Федорович Уткин раза два был за границей, в том же Ле Бурже, на авиасалоне. Их группой доставляли туда, группой отвозили домой. С точки зрения знакомства с новинками это было полезно, но утверждать, что он побывал во Франции, по-моему, не приходилось. В начале 80-х мы, правда, установили связи с Индией, делали для индийцев космические аппараты. Но делали их от имени Днепропетровского университета, а не от имени КБ «Южное». Под эту программу быта создана отдельная группа. Как у нас говорили, отмороженная. Сейчас это слово употребляют совсем в другом смысле. Эти ребята ездили в Индию и принимали индийских специалистов в университете. В чем был смысл всех этих хитростей? Что иностранцы могли увидеть такого, чтобы возликовать: ага, вот он, главный секрет? Дело же не во внешнем виде, главное — технологии, техническое решение, конструктивное решение.
118
В 1988 году впервые в мире была выполнена полностью автоматическая посадка по-самолетному прямо с околоземной орбиты. Начав спуск при скорости 28 тысяч километров в час за 22 тысячи километров до точки посадки, «Буран» приземлился на аэродроме с точностью до первых метров, несмотря на сильнейший ветер. Эта посадка и сегодня остается мировым рекордом.