Выбрать главу

Итоги выборов в Украине показывают почти полное совпадение нашего расклада голосов с российским. Именно в этом отношении Россия и Украина оказались близки, как, возможно, ни в каком другом. Поэтому, говоря о факторе под названием «люди, которым есть что терять», я говорю также и об Украине. Миф, будто все решают политические технологии, создали и тщательно поддерживают, по понятным причинам, сами «политтехнологи». Но голодному невозможно внушить, что он сыт, и в кабине для голосования человек все равно наедине с собой. Никакие политтехнологии не в силах проконтролировать, против чьего имени он ставит галочку в бюллетене. Что ни говори, а демократия держится на тайном голосовании и альтернативном выборе.

Есть еще одна причина, почему для меня пример Ельцина — один из самых красноречивых в истории. При этом он достаточно типичен. Сперва с лидером связывают непомерные надежды, приписывают ему обещания, которых он не давал (и расширительно толкуют те, которые давал), а затем платят ему ненавистью за невыполнение невыполнимого. Чем больше были надежды, тем сильнее ненависть. Ценить или даже замечать сделанное ни у кого желания нет.

Ельцин — непростая личность, с ним многие чувствуют себя неуютно. Но у меня с ним установились хорошие, достаточно доверительные отношения еще со времени моего премьерства, буквально с первого знакомства. Ведь известно, что с одним человеком почему-то возникает контакт, а с другим нет. К счастью, с Ельциным возник. Я не испытывал дискомфорта в общении с ним, возможно, еще и потому, что видел его уважение к Украине. Он очень обаятельный собеседник — из тех, кто все схватывают на лету. В последний год перед отставкой эта способность ослабла из-за болезни, но не исчезла. Даже ослабевший Ельцин все равно оставался российским политиком номер один. Не будь проблемы «Ельцин и Чечня», Борис Николаевич вошел бы в историю как один из самых великих деятелей ушедшего века.

Считал бы нечестным не воздать должное первому президенту России за то, что он сделал для нашей страны. Он как-то сказал, что Россия вела «не совсем правильную политику» по отношению к Украине. Я скажу так: в тех случаях, когда она была «не совсем правильной», это не была политика Ельцина. Замечая подобное, он обычно исправлял положение. Многих в России Ельцин остановил от каких-то жестких по отношению к Украине шагов. Не потому, что он такой уж украинофил, скорее в силу врожденного чувства справедливости.

Если бы не Ельцин, не знаю, подписали бы или нет мы «Большой договор», главный из договоров Украины с Россией. Конечно, этот документ следует рассматривать в очень широком контексте постсоветского пространства, Европы и особенно такого фактора, как НАТО, но это не умаляет личной роли Ельцина. Я знаю, какие силы пытались этому помешать. Но Ельцин не только подписал договор, но и добился его ратификации 25 декабря 1998 года.

ВОКРУГ «НУЛЕВОГО ВАРИАНТА»

И вот теперь — вопрос, вынесенный в заголовок этой главы: является ли Украина «историческим должником»?

Речь не о газовом долге, не о долгах перед МВФ и другими западными кредиторами. Любое государство мира имеет внешние финансовые обязательства, у США они измеряются тысячами миллиардов.

Так живет человечество, и это нормально. Я сейчас о другом. В России некоторые политики (правда, второстепенные) и публицисты любят намекнуть, что Украина — должница иного рода. Речь идет о том, что за Украиной числится какой-то «исторический долг» или «долги» (а историческим для нас является все, что предшествует 24 августа 1991 года).