Некоторые обличители «новых времен», сами того не замечая, противоречат себе. Те же люди, которые говорят о всеобщем обнищании, через запятую жалуются, что развелось невыносимо много машин. Конечно, в потоке машин на наших дорогах немало «хорошо поживших» иномарок. Теперь приобретать их по плечу многим. При некоторых минусах подобной ситуации, в целом она — благо. В советские времена считалось само собой разумеющимся, что человек должен горбатиться на машину треть (а то и половину) жизни, за новыми были многолетние очереди, причем в очередь на машину не записывали, пока не принесешь справку, что ты не очередник жилищной очереди. Смысл был такой: если у тебя завелись лишние деньги, ты не вправе рассчитывать на бесплатное жилье, вступай в ЖСК, вместо того чтобы нагло мечтать еще и о машине. Поневоле вспомнишь Гоголя: «Иван Яковлевич хотел бы и того и другого, но знал, что было совершенно невозможно потребовать двух вещей разом, ибо Прасковья Осиповна очень не любила таких прихотей». Всего за какие-то десять последних лет автомобиль стал у нас массовым транспортом, и это важнейший прорыв. И психологический, и социальный. Автомобиль добавляет свободы. Даже старый, лишь бы ездил.
Еще раз повторю: у меня нет тоски по ушедшему времени как таковому — только по работе и ракетам. Какие-то преимущества в этом времени я вижу, но лишь одно невосполнимое — мы были тогда моложе. Остальные восполнимы. Из этих преимуществ больше всего хотелось бы вернуть уровень порядка, существовавший тогда. Понятно, что порядок был совсем не таков, как теперь многим кажется — не было гласности, и главные безобразия тщательно замалчивались, но все равно поверхность жизни выглядела более упорядоченно и благонравно, чем сегодня. В переходные периоды у власти на всех уровнях всегда оказывается довольно много людей без малейшего опыта управления. А это примерно то же самое, что посадить за руль автомобиля человека, ни минуты не обучавшегося ни вождению, ни правилам движения, ни устройству машины. За эти годы мы наблюдали это и в Украине, и в России, но в Украине в большей степени. В Москве было полно людей, привыкших принимать решения в условиях реальной государственности, они естественным образом перешли работать из союзных структур в российские. В Киеве такого быть не могло, мы столкнулись с дефицитом кадров, намного превышавшим московский.
Поневоле вспомнишь время революции. Кто тогда оказался у власти? Люди с нулевым административным опытом. До революции ни один из них никогда никем и ничем не руководил. Ленин до 47 лет был кабинетный публицист, бесконечно далекий от пролетариата, интересы которого он якобы выражал. Первый верховный главнокомандующий у большевиков Крыленко имел воинское звание прапорщика. Кстати, у Николая Васильевича Крыленко было целых два высших образования — он окончил сперва историко-филологический, а потом юридический факультет, но это ничего не меняло: он тоже никогда никем не руководил и не управлял. Первый нарком по военным и морским делам Дыбенко был до 1917 года унтер-офицером. Другой организатор Красной армии, Николай Ильич Подвойский, сын священника (и сам готовился им стать), в армии не служил вообще, до 1917 года работал в журнале «Вопросы страхования». А кто были Грушевский, Винниченко, Петлюра? Историк, писатель, журналист. У Симона Васильевича Петлюры был такой опыт руководства: он был бухгалтером в московской конторе страхового общества «Россия» и по совместительству редактором русскоязычного журнала «Украинская жизнь». Наверное, руководил секретарем редакции и машинисткой, если она была, вряд ли кем-то еще — журнал был маленький. Единственное исключение — генерал-лейтенант Скоропадский, он командовал на момент Февральской революции 34-м армейским корпусом. Так что в нашем феномене нет ничего принципиально нового.
Что еще хочется восполнить? Пока что восполнимы (подчеркиваю — пока, хотя времени остается все меньше) научные и технологические потери. Самое опасное — растерять кадры, не обеспечить преемственность в этот тяжелый переходный период. Если люди уехали за границу и продолжают там работать по специальности, это полбеды. Они не теряют квалификацию, и даже повышают ее. Многие из них вернутся, да еще обогащенные чужим опытом, почти все так или иначе связаны с коллегами на родине. Несчастье — это когда научные работники становятся челноками или, к примеру, менеджерами по продаже лапши быстрого приготовления. Они сравнительно быстро утрачивают профессиональную пригодность.