Мы никогда не забудем, какую роль в этом сыграл Борис Николаевич Ельцин. Он не допустил вмешательства в крымские события и раньше, в мае 1994 года, когда Украина была на грани вспышки вооруженного конфликта между крымскими и центральными властями, и в сентябре того же года, когда возникло острое политическое противостояние между крымским президентом и крымским парламентом, и многие политики на полуострове с нетерпнием ждали и всячески приветствовали бы подключение России. В марте 1995 года, несмотря на призывы спикера крымского парламента С. Цекова, с одобрением воспринятые частью российской Думы, взвешенная позиция Ельцина не позволила конфликту выйти за пределы правового поля Украины.
В это время, вспомним, Россия уже вела безуспешные боевые действия в Чечне, и люди разных взглядов, а значит и с разными чувствами, задают вопрос: что было бы, если бы «маленькая победоносная война» в Чечне оказалась действительно маленькой и победоносной, то есть была бы закончена к марту 1995 года? Откликнулся бы Ельцин на призыв Цекова? Двинул бы «русскую силу» на Крым? Уверен, что нет. В мае и сентябре предыдущего года он не был занят в Чечне и, однако же, не подумал о чем-то таком. Другое дело, что могли попытаться «двинуть» другие, но для этого им пришлось бы сначала «сдвинуть» его самого, а это, как он к тому времени наглядно показал, очень непросто. Воздам должное ему — от противного — словами того же А. И. Солженицына: «Сколькие русские с негодованием и ужасом пережили эту безвольную, никак не оспоренную, ни малейше опротестованную, по дряблости нашей тогдашней дипломатии, в 24 часа отдачу Крыма — и предательство его при каждом потом крымском конфликте!» Вот какие речи приходилось выслушивать Борису Николаевичу, вот какие настроения части населения преодолевать!.. Ввиду таких речей (а они ведь продолжаются в российском обществе) не перестаешь восхищаться русским народом, который в целом проявляет должную устойчивость, невосприимчивость к этому яду.
Я бы мог еще долго говорить о приметах «новых времен», так сильно изменивших нашу жизнь. Эту тему трудно исчерпать, и я не буду пытаться это делать. Однако не могу не сказать об одном большом разочаровании. Может быть, от того, что стало больше соблазнов, многие люди сегодня легче, чем раньше, переступают закон и совесть. Я не ждал такого от своих земляков. Поддельная водка, кража цветных металлов, пиратские компакт-диски стали явлением обыденным, как дождь или изморозь. Мне пришлось выступить со специальным заявлением по поводу того, что у нас вдруг оказалось много больше участников войны, чем их могло быть даже в теории. Ведь это не просто подлог, а подлог в сфере святого! Однако есть явление еще более печальное, хоть и менее частое. Появились люди, слабо отождествляющие (а то и вовсе не отождествляющие) себя со своей родиной. Нет, они не говорят такого вслух, да скорее всего и не размышляют по этому поводу, как незначительному. Но их поведение красноречивее слов. Они не на стороне Украины. Не то чтобы против, нет. Они просто не болеют за нее, она на сто каком-то месте среди их приоритетов. Это у них получается так же естественно, как у птицы пение. Журналисты, чиновники, предприниматели и даже политики демонстрируют, не всегда сами это замечая, что личный интерес для них куда выше интересов страны, где они родились и живут.
А этот тон вечного скепсиса и насмешки, эта привычка из всех версий всегда выбирать худшую, эти заголовки-вопросы, эти обобщения! Никогда не напишут, например: «переход Украины к демократии оказался длительным и трудным процессом». Напишут: «проект демократической Украины потерпел сокрушительный крах». В таких фразах спрятано утверждение, осознанное или нет, что у нас никогда и ничего не получится, что в Украине должно потерпеть крах более или менее все. А между тем еще не вечер, и трудности преодолеваются.
Не хотелось бы заканчивать на этом. Выздоровление страны с неизбежностью увеличивает и будет дальше увеличивать долю оптимистов в обществе. Те же, кто не на стороне Украины, внутренне чужие ей люди, перестанут восприниматься как нечто значительное, имеющее вес и влияние. А кто-то из них, пожалуй, изменит свое отношение, эта дорога никому не заказана, безнадежных людей нет. Но пока я вижу в них что-то вроде белых кровяных телец, по наличию которых судят о кризисах в организме. Потом болезнь отступает, и белые кровяные тельца куда-то деваются. И никто об их исчезновении не горюет.
Послесловие
Всегда немного жаль расставаться с работой, которой отдано много душевных сил — будь то ракета, диссертация, Конституция или книга. «Украина — не Россия» писалась урывками более четырех лет, и все же мне трудно забыть, как с самых первых дней я непроизвольно, но постоянно сворачивал от темы, обозначенной в заглавии, к теме «Украина», просто «Украина». Теперь книга об Украине и ее чарах, о самых разных ее уголках, будет моей мечтой. Суждено ли ей сбыться?