В советское время один партийный работник из Москвы, приезжавший к нам в Днепропетровск по делам «Южмаша», сказал мне о Западной Украине нечто такое, что заставило меня задуматься и не идет из головы до сих пор. Сказал он это вскользь, но приглушенным голосом, что придало его словам не совсем рядовое значение. Он то ли не знал, то ли упустил из виду, что как носитель важнейших военных секретов я никогда не бывал в «мире капитализма». «Ну, мы же с вами знаем, где кончается Европа, — сказал он, подразумевая Запад. — Это видно невооруженным глазом, когда едешь на поезде, допустим, из Вены. Запад кончается не там, где проходит его граница с социалистическим лагерем. Запад кончается там, где кончается Западная Украина».
Были все-таки в советской номенклатуре люди с открытыми глазами! Я сделал вид, что хорошо понимаю его слова, хотя дошел до меня только общий смысл — что Западная Украина вместе с капиталистической Европой представляет собою нечто положительное. Я спросил моего собеседника, как бы в порядке обмена впечатлениями, что он имеет в виду в первую очередь, какой признак, какая особенность Западной Украины бросается ему в глаза, когда он оказывается в ней по пути из Вены или Варшавы. У каждого-де свои критерии, для одного на первом месте стоит одно, для другого — другое. Он ответил не задумавшись: «Уважение к личности! У западных украинцев это в крови. Они вежливые. Они учтивее нас, мягче. В их повседневном языке есть слово “пан”. Это не оскорбительное слово. Этим словом они показывают уважение к человеку. Пан, пані…»
Он также высказался о духе законности, о том, что уважение к закону в характере западных украинцев, у них есть правосознание, пусть не такое развитое, как у француза или англичанина, но и далеко не такое зачаточное или нигилистическое, как у харьковчанина или днепропетровца. А отсюда — уважение к собственности, поскольку не может быть уважения к личности, к закону, без уважения к частной собственности. А с уважением к собственности связана хозяйственность, аккуратность в работе, предприимчивость, склонность к торговым операциям.
В конце нашего не очень подробного разговора этот товарищ сказал о своих визуальных впечатлениях — о том, например, что даже походка у жителей Дрогобыча не та, что у жителей Артемовска, и говорят они не так громко, и смеются не так заливисто, и что самая бедная хата в Карпатах выглядит солиднее такой же бедной хаты в донецкой степи. И наконец — о религиозности, «богомольности» западных украинцев. Желая, чтобы был соблюден баланс, я спросил, что он считает их недостатками, но об этом он распространяться не стал, сказав только, что их недостатки, как и положено, являются продолжением их достоинств, но в наших условиях для дела, мол, важнее иметь в виду достоинства.
Этот мотив — что для дела, для правильного руководства надо хорошо знать менталитет, психологию западных украинцев («бандеровцев», как их называли, чаще всего, ругательно или с опаской), я слышал и от работавших в Западной Украине на управленческих должностях выходцев из Восточной Украины; их было очень много во всех восьми областях, но особенно — во Львовской и в самом Львове. Смысл был тот же, который подразумевают русские, когда говорят, что Восток — дело тонкое. А тут Запад, Западная Украина — дело тонкое.
Когда я говорю, что Украина — не Россия, я делаю это не в порядке спора с теми, кто напористо утверждает обратное. С такими людьми спорить бесполезно. Но если перед тобою человек, который не вполне уверен в своем мнении, готов выслушать тебя и понять твою мысль, то такому стоит напомнить, что на свете существует, между прочим, Украина, которая никогда не была в составе Российской империи, и что населения в ней в полтора-два раза больше, чем у таких близко ему знакомых стран, как Венгрия, Чехия, Австрия, в состав которых Западная Украина входила теми или иными частями, и было время, когда целая империя, пусть всего пару недель, перед самым своим распадом, называлась Австро-Венгро-Украинской империей.
Западная Украина, при всей своей непохожести на Восточную, никогда не мыслила своего отдельного будущего. И те политические силы и личности, которых в Советском Союзе называли прогрессивными, и те, которых — реакционными, мечтали о Большой Украине, о соборности, о воссоединении украинских земель, о независимости. Западные украинцы были исключительно преданы своему языку, берегли его от поглощения и польским, и немецким, и венгерским, и словацким, и румынским, как ни трудно это было… Этими особенностями Западной Украины во многом определяется ее место в современной Украине, ее поведение во все годы нашей независимости. Как бы ни раздражали меня самые крикливые, самые невежественные из «профессиональных украинцев» Галичины, сколько бы ни осложняли они политическую жизнь в стране, я не забываю, что они относятся к той части нашего народа, которая лучше всех сохранила украинство, украинский язык, употребляет его не только в зале Верховного Совета, но и в домашней обстановке.