Есть какая-то подспудная связь между «малороссом» начала XX века и «младшим братом» сталинских времен. Те, кто придумал «старшего брата», едва ли подразумевали такую связь. Тезис о «старшем брате» был введен в оборот сталинским Агитпропом в 1936 году, ввиду необходимости возрождения патриотизма самого крупного народа СССР перед лицом немецкой военной угрозы. Поэтому речь шла только о «старшем брате». Другие члены семьи никак не упоминались. Но воображение людей тут же все додумало само. Если есть старший, значит предполагалось наличие младших.
В 1936 году об этом не думали, но когда пришел 1954-й, год 300-летия воссоединения Украины с Россией, и вовсю заговорили об общей колыбели трех восточнославянских народов, идея старшего брата стала выглядеть и вовсе глупо. Общая колыбель подразумевала близнецов, то есть ровесников, какой уж тут старший и младший! Несмотря на всю нелепость затеи, советский этикет долго сохранял понятие о «старшем брате». А у нас вспоминали народные сказки, в которых младший брат всегда оказывался умнее и удачливее всех.
Глава третья
Об украинском и русском характерах
Нам абы гроши
Раз уж мы разные народы, то и характеры у нас должны быть разные. Обойти эту тему невозможно, но она довольно сложна. Как человек науки и техники, я привык к тому, что любой объективно существующий параметр можно измерить. Национальный же характер — вещь неуловимая, приборным замерам не поддающаяся, а то, что нельзя измерить, строго говоря, нельзя считать и объективно существующим. Нас уверяют, что с помощью тестов, анкет и статистики национальный характер со временем удастся выявить научно, но произойдет это не скоро. Если я правильно понял, исследователи еще много лет будут заняты согласованием терминов и методик. Сами они, впрочем, пока суд да дело, продолжают описывать исследуемый предмет с помощью словесных характеристик — то есть по старинке, заведомо приблизительно и ни на чем не настаивая. Значит, и остальным не запрещено поступать точно так же.
Не буду пытаться обрисовать национальный характер, украинский или русский, как целое. Для этого понадобилась бы еще одна книга, может быть даже вдвое толще. Да и не мое это дело, я не психолог и не социолог. Моя задача скромнее.
Придя к твердому убеждению, что украинец и русский не тождественны (а материал для сравнения имелся в изобилии: 90 % людей, с которыми мне довелось общаться в жизни, были либо украинцами, либо русскими), я время от времени пробовал мысленно — для самого себя — уловить и сформулировать разницу между ними. Встречал я обсуждение этого вопроса и в книгах. Не могу сказать, что мне все стало ясно и я пришел к окончательным выводам, но все же…
Лет тридцать назад, если уже не больше, я прочел в журнале «Вокруг света» заметку, которая поначалу меня поразила. В ней рассказывалось, как шведский продюсер дал в шведской газете объявление, что для съемок фильма ему нужны сорок «типичных шведок». Соискательниц явилось в двадцать раз больше, и все они были шведки. Поскольку их было такое количество, можно не сомневаться, что в своей массе они вполне исчерпывающе представляли шведский женский тип во всех его разновидностях. Однако авторы будущего фильма отобрали из всей этой женской толпы… одну «шведку с типичной внешностью». Они продолжали работу с новыми и новыми группами, и за неделю отобрали еще десять статисток, после чего продюсер решил, что остальных придется поискать за границей.
История очень поучительная. Продюсеру был нужен на самом деле крайне редкий типаж, который он в своих мыслях возвел в идеальный (или, наоборот, в уничижительный, из заметки не было ясно) образ. Гениально поданный, такой образ может быть воспринят зрителями как действительно типичный, в него уверуют вопреки очевидности.
Слыша в случайных разговорах, что такой-то — типичный русский (поляк, армянин и так далее), я всегда вспоминаю эту заметку. В общественном сознании живут устоявшиеся понятия о «типичном» характере и «типичной» внешности представителей разных народов, никак не соответствующие действительности. В эти понятия люди почти неосознанно вкладывают свои симпатии и антипатии. Соответственно, «типичным» может оказаться то писаный красавец, то какой-нибудь неприятный хмырь скопческого вида, то обаятельный простак, то порочный проныра. В связи со сказанным прошу иметь в виду, что мне глубоко симпатичны оба народа, характеры которых я пробую сопоставить.