Глава шестая
Тяжкий путь от УССР к Украине
Украина и Россия. Разные стартовые условия
Российская империя пыталась сделать Украину частью себя. 1917–1920 годы показали, что затея не увенчалась успехом. 80 лет назад проект был возобновлен в новой редакции: сделать Украину невычленяемой частью СССР. Это тоже не удалось. Процесс политического обособления Украины, начатый в 1917-м, завершился в 1991 году, и мы уже больше десяти лет живем в условиях новой исторической реальности по имени независимая Украина.
Потомкам, наверное, будет казаться, что мирный и бескровный переход от УССР к Украине был легок, как все назревшее и само собой разумеющееся.
В действительности же он оказался поразительно, несправедливо тяжек с самых первых шагов. Новая Украина и новая Россия появились на свет одновременно, но как неравны были стартовые условия! В отличие от нас, каждый свой шаг в направлении преобразований, как и любую свою ошибку, Россия имела и имеет возможность оплачивать с помощью огромной, практически неиссякаемой сберегательной книжки с надписью «Природные ресурсы».
Раньше эта сберкнижка делала возможным само существование СССР. Только располагая ею, можно было семь десятилетий подряд ставить социальные и политические эксперименты, как это делало советское руководство, а расплата в виде экономического краха все не наступала и не наступала. Здесь, кстати, и объяснение того, почему коммунистический эксперимент не мог быть поставлен в бедной натуральными богатствами Европе. Парижская Коммуна, даже в случае победы над всеми своими врагами продержалась бы у власти от силы года три, много пять, и развалилась бы сама собой, от экономического паралича, без чьего-либо вооруженного вмешательства. Либо же «штурмующие небо» (попытку французских коммунаров создать принципиально новый общественный строй Карл Маркс назвал «штурмом неба») должны были подключить к своему социально-политическому эксперименту ресурсы многочисленных в то время французских колоний — дело было, напомню, в 1871 году.
Иное дело СССР. Выжить и закрепиться (через полвека после Парижской Коммуны) большевикам помогли лес и руда, уголь и золото, икра и меха. Позже к этому списку добавились цветные и редкие металлы, бокситы, апатиты, калийные соли, целлюлоза, алмазы, рыба, крабы и многое другое, но главное — нефть и газ. Возобновляемые и не возобновляемые природные ресурсы позволяли СССР производить современное оружие и выполнять космические программы, развивать образование и науку, вести какое-никакое жилищное строительство и довольно крепко стеречь рубежи. А еще они помогали довольно долго изображать эффективную экономику. В СССР не могло быть такого понятия, как невыгодный или не окупающийся объект. А Большая Сберкнижка на что? Во второй половине 70-х и первой половине 80-х годов СССР получил только от экспорта нефти более 170 миллиардов долларов («нефтедолларов»).
Но сырьевые богатства — опасная вещь. В 1973 году на развитые капиталистические страны обрушилось испытание, длившееся затем не менее восьми лет. Резкий скачок цен на нефть вызвал тогда тяжелый кризис в западной экономике. Этот кризис имел колоссальные хозяйственные и технические последствия, он, например, заставил перейти к энергосбережению, а оно открыло дорогу ряду новых технологических направлений. Выход из кризиса был, в конце концов, найден в структурной перестройке потребления топлива. В СССР же потирали руки. Семидесятые годы породили у советской верхушки чувство глубокого самоуспокоения. Кремлевским старцам стало казаться, что так будет всегда: по стальным бесшовным трубам большого диаметра из СССР будет бесконечно плыть нефть, все больше и больше нефти, а в СССР — по ним же — нефтедоллары, миллиард за миллиардом, так что оплатить можно будет все. В руководстве СССР перестали всерьез рассматриваться какие бы то ни было проекты внутренних реформ, способных модернизировать все более устаревающие «производительные силы и производственные отношения». Потребление энергии на каждую советскую душу за эти годы не только не уменьшилось, но, в противовес мировой технологической тенденции, безобразно, более чем вдвое, выросло к 80-м годам — с 3,16 до 6,79 тонн условного топлива. Мощные научно-исследовательские структуры, подчиненные развитию ВПК и космических программ, никак не делились своими достижениями с массовым производством. Массовое же производство, не подгоняемое конкуренцией, энергично отторгало любые нововведения. Оно твердо знало, что выбора у покупателя нет. Новшества отторгало вообще всякое мирное, гражданское производство.[32] Десяти-двенадцати лет блаженного нефтедолларового идиотизма оказалось достаточно, чтобы советская экономика стала полностью неконкурентоспособной. Запад же тем временем не просто сделал рывок вперед, он создал «новую экономику».
32
А если что-то вдруг начинали энергично, по команде сверху, внедрять, знающие люди ждали беды. Помню, еще в днепропетровские времена слышал сетования, что колхозам и совхозам приказывают в обязательном порядке закупать белковые корма, произведенные по передовой, прямо-таки «революционной» технологии на специально построенных, самых больших в мире заводах. Всем хороши были корма, лучших (по химическому составу) не существовало на свете, одна незадача — несознательная скотина отказывалась их есть.