В ЮАР, против которой действовали международные санкции, «синдром заложника» не сработал, как не сработал он ранее в гиммлеровских концлагерях. И в Германии, и в Южной Африке люди знали, что их враги не извне, а внутри страны. Безуспешны потуги и бездарных украинских последователей доктора Геббельса. Несмотря на попытки искусственно создать описанную Бейеротом психическую патологию в общегосударственном масштабе, она так и осталась явлением, присущим отдельным неустойчивым личностям в экстремальной ситуации.
То, что Украину не удалось обмануть лживыми миражами, и неприятие режима двухпроцентного президента находится накануне перехода в фазу конкретных действий, свидетельствует о многом. В народе на переживаемом историческом переломе верх взяло чувство ответственности перед будущим и памятью о великом прошлом. Происходит чудо превращения отдельных людей в единый народ, а не шутовскую мазепинскую «мою нацию». Подобное уже было несколько десятилетий назад. Во время Великой Отечественной войны в Украине (без учета западных областей) большинство, тем или иным образом, участвовало в борьбе с оккупантами или поддерживало эту борьбу, только законченные негодяи соблазнились пайками «украинской вспомогательной полиции». Подобные процессы происходили и в оккупированных странах Европы, где движение Сопротивления постепенно охватывало все более широкие слои населения.
Особо показателен пример Франции, где с предателями-петэновцами к концу войны расправлялись еще более сурово, чем с немцами. Для награждения участников французского движения Сопротивления и бойцов «Сражающейся Франции» было учреждено немало государственных наград — «Орден Освобождения» как высший знак отличия Резистанса, «Медаль Сопротивления» для награждения маки, «Медаль депортации и интернирования за участие в Сопротивлении», «Медаль благодарности освобожденной Франции», «Медаль депортации и интернирования по политическим мотивам», «Крест бойца-добровольца Сопротивления», «Медаль патриотов, сопротивлявшихся оккупации в департаментах Рейн и Мозель».
Среди этих высоких отличий почетное место занимает наиболее массовая — «Медаль непокоренного», надпись на которой, начертанная под лотарингским крестом, гласит: «Я дал хороший бой». Ею награждались граждане, сохранившие честь и достоинство в период оккупации, по-разному, но приближавшие час освобождения. Они саботировали выполнение приказов оккупантов и правительства Виши, помогали Сопротивлению, прятали сбежавших советских военнопленных и евреев, лечили и укрывали раненых маки, участвовали в общественном бойкоте коллаборационистов — в общем, просто оставались людьми в тяжелейших условиях. А остаться человеком можно всегда — и при коллаборационистском режиме Петэна и при националистическом режиме Ющенко…
Если в Украине учредят подобную награду, то ею смело можно будет награждать миллионы украинцев и целые города, в первую очередь — героические Севастополь, Одессу, Харьков, Феодосию. «Оранжевое» психологическое манипулирование оказалось по отношению к ним таким же бесплодным, как все годы хуторянского тоталитаризма. Можно не сомневаться, что близок час, когда общее неприятие национал-фашистской уголовной власти, согласно непреложному философскому закону, перейдет из количества в качество, и ведущийся каждым из нас «хороший бой» увенчается общей победой.
Избранные интервью Д. В. Табачника
Я не сотрудник Госдепа, чтобы высказывать только то, что нравится американцам
Вице-премьер,министр по гуманитарным вопросам Дмитрий Табачник ответил на вопросы УНИАН.
-Дмитрий Владимирович, сначала хочу спросить Вас как бывшего соратника Леонида Кучмы… Появившаяся недавно книга экс-президента «После Майдана» рисует несколько странный его образ — не умудренного опытом политика, а обиженного на всех и вся политического пенсионера, который вспомнил «незлым тихим словом» едва ли не всех своих бывших соратников… Почему Леонид Данилович пошел таким банальным путем?
-Сложный вопрос. В общем-то отчасти согласен. Но я не хочу брать на себя моральную и человеческую ответственность и критиковать работу Леонида Кучмы, в частности его последнюю книгу «После Майдана». Хотя, когда она еще печаталась газетными фрагментами, я всегда удерживался от комментариев, а моя жена сразу сказала, что не узнает Леонида Даниловича. Она сказала: не нужно было ему демонстрировать обиды и выступать с позиции огорченного или непонятого человека.