Есть только одна опора — объем денег. Но он обманчив, это не добротный дом, а карточный домик: объем деривативов (большинство из которых находится в Америке) давно многократно превышает объем всего мирового ВВП. Этот призрачный домик держится только на доверии: все покупают доллары, видя, как все покупают (такая вот тавтология). Это доверие может растаять в один момент, стоит странам перестать торговать нефтью за доллары.
А цементирует призрачную мощь развитая система подавления сопротивления. В случае массовых протестов автоматически включается вся отлаженная система действий полицейского государства, вплоть до ввода армии, и порядок восстанавливается.
Этот же принцип реагирования перенесен и на события за пределами страны. Обнаружив «виновных», Америка приступает к ликвидации (миновав, как мы уже отмечали, процедуру доказательства вины).
Процесс наказания без вины виноватых выглядит чудовищно. Вот только пример Вьетнама. Излагаю по Оливеру Стоуну.
• Американцами на Вьетнам было сброшено больше бомб, чем за все время (!) Второй мировой войны.
• Американцы убили во Вьетнаме 3800 000 человек. Их личные потери составили 58 000 человек. Все потому, что они не столько воевали, сколько хладнокровно убивали на безопасном для себя расстоянии с помощью бомб, артиллерии, напалма.
• Уникальные двухярусные мангровые леса Вьетнама были полностью (!) уничтожены в ходе этой войны. А ведь они являлись важной частью экосистемы планеты…
• Именно во время американо-вьетнамской войны сформировался первый устойчивый наркотрафик в другие регионы: Европу и Америку.
• Многие территории Вьетнама и сегодня непригодны для использования. Они отравлены химическим и иным, включая ядерное оснащение боеголовок, оружием. Их невозможно даже физически убрать от остатков снарядов.
• Многие дети Вьетнама и сегодня рождаются с физическими и психическими отклонениями — результатом последствий бомбардировок.
• Америка так и не выплатила Вьетнаму назначенную за его потери в войне компенсацию, хотя с конца войны прошло уже почти 40 лет.
• Америка так и не принесла свои извинения этой маленькой героической стране…
Сухие цифры в сегодняшнем высокотехнологическом мире легко обретают конкретику. Вот что мне написала пользователь verusa по поводу Вьетнама:
«Моя свекровь (награжденная орденом Хо Ши Мина за вклад в развитие Вьетнама) в 80-х проектировала железнодорожную сеть Вьетнама и с авторским надзором в течение полугода прошла и проехала всю страну. Земля, которая так и не восстановилась местами от химического оружия, применявшегося янки, люди, которые с содроганием рассказывали о зверствах америкосов, выжигавших людей целыми деревнями, о массовых убийствах[19].
Сложилась парадоксальная ситуация, когда за идеи гуманизма, за права и свободы человека убиваются миллионы… Зверства фашистов давно и публично осуждены, а на другие, не менее ужасные зверства, международным западным сообществом закрываются глаза. Тоталитаризм в одежде фашизма легко распознать. Но как распознать волка в овечьей шкуре?
6. Украина в фарватере
А никак. Никто и не стремится подтолкнуть распознавание. Наоборот, принципы либеральной демократии выдаются за единственно верные. И право собственности занимает здесь верхнюю строчку ценностей. Образ существования в окружении красивых вещей, лучезарная улыбка модернизаторов гипнотизируют планету людей. Изо дня в день с экранов льется реклама тех или иных вещей, сопровождаясь словами мечта, счастье, успех, удача…
Ключевые для человека понятия настойчиво связываются с материальными продуктами: с миром вещей. Подлинные человеческие ценности, заключающиеся в одном слове быть, подменяются другой ценностью — иметь. И хотя про «быть» тоже мелькают картинки, они тонут в океане информации про «иметь».
И вот этой культуре, этой системе западных ценностей пытаются следовать другие народы. Она становится для них эталоном.
Именно это произошло и с Украиной. Часть украинского общества, сформулировав свою задачу «Украина цэ Европа» держала в уме именно эту западную модель сытого и безбедного потребления. Ее воображение оказалось во власти ярких картинок богатства… и принадлежности к более цивилизованному образу жизни.