свою жизнь.
Для пролетарского города Донецка — центра шахтерского края, города с прочными
советскими традициями — нынешняя, навязываемая ему, украинская
националистическая доктрина является приблизительно тем же, чем для Львова была
раньше доктрина коммунистическая… Поэтому очень похоже на то, что в итоге на
Украине возобладают «одесский подход» и «одесские принципы», так как Львов и
Донецк в безоглядной готовности пасть за «правое дело», понимаемое ими
диаметрально противоположно, существенно снижают свои шансы на выживание;
Киеву же грозит сделаться ареной борьбы, которая будет притягивать к себе всех
желающих «выяснять отношения» — что вряд ли пойдет ему на пользу; тогда как
Одесса благосклонно позволит надеть на себя любой — хоть националистический, хоть
снова коммунистический, хоть какой угодно мундир, и под этим мундиром не упустит
обделывать свои дела, в результате чего всегда окажется в выиграше.
Однако оставим коммунистический Донецк, националистический Львов,
космополитическую Одессу и номенклатурный, бюрократический Киев — и пока Одесса
торгует, Донецк бастует и митингует, Киев заседает, а Львов «готуе на всякый выпадок
зброю» — обратимся к тому, что называется «простым народом». Попробуем сравнить
украинца западного, живущего в Галиции, с украинцем восточным — обитателем
берегов Днепра или обширных степей, простирающихся от Днепра на восток. Сравнив
же, вряд ли сможем обнаружить между ними что-либо общее, кроме того, что обоими
ими управляют теперь из Киева.
Восточные украинцы, — черты характера которых заставляют вспомнить
запорожских казаков, — по нраву, обычаям, привычкам и даже по физическому облику
гораздо ближе к тем россиянам, которые населяют донские и кубанские степи, нежели к
нынешним своим согражданам из Галиции.
Взять хотя бы отношение к труду: всем известно трудолюбие галичанина —
«трудолюбие» же восточного украинца удачно характеризуется пословицей: «Ленив как
хохол».
Приобретение восточным украинцем указанной добродетели стало возможным
благодаря тому, что ему редко повезло с историей и географией. Плодороднейшие
земли, на которых ему довелось проживать и про которые существует еще одна
пословица: «Воткни палку — верба вырастет», — вряд ли способствовали взращению в
нем особого трудолюбия; а тут еще постоянное соседство всякого рода воинственных
степных обитателей, только и ждущих, чтобы кто-нибудь вырастил или изготовил что-
либо ценное — чтобы это ценное тут же и отобрать… Понятное дело: руки опускаются.
Вооружившись же для защиты от соседей, и сделав эту защиту своей профессией, наш
предок тем более охладел ко всякому труду, так как теперь все что ему было нужно, он
мог с успехом пополнять за счет тех же соседей.
Крепостное право и затем колхозная система, доставшиеся на долю восточных
украинцев, смогли как нельзя лучше закрепить указанную завидную черту.
Если же сравнить отношение к государственности, которая связала теперь
западных и восточных украинцев в единое целое, то в противовес страстному желанию
своего государства у украинцев западных — имеется давно и прочно укоренившаяся
неприязнь жителей основной Украины ко всякому государству вообще. И пусть не
вводит никого в заблуждение тот факт, что украинцы в свое время проголосовали за
независимую украинскую державу. Это было скорее отрицание бывшей державы
(вернее, всего того, что происходило в ней в тот момент), — которое ловкие политики
сумели преподнести как требование державы новой. Еще одна пословица: «Моя хата с
краю, я ничого нэ знаю», — как нельзя лучше характеризует восточного украинца в этом
смысле. Восточный украинец — человек, что называется «себе на уме». Он —
прирожденный анархист. На основной части Украины, вообще, — сколько людей,
столько и потенциальных государств и религий. Чтобы получить представление об
отсутствии какой-либо однородности в политической ориентации населения Украины и
о менталитете украинца вообще, достаточно вспомнить, сколько раз Киев переходил из
рук в руки в годы гражданской войны, при том, что каждая новая власть имела
поддержку тех или иных слоев населения. Это наше красноречивое прошлое является