Между тем украинские большевики, неспособные составить сколько-нибудь серьезную оппозицию Раде в советском Киеве, перебрались в Харьков (здесь они могли установить прямой контакт с русскими товарищами на севере) и объявили Раду распущенной, а 26 декабря 1917 года провозгласили Украинскую Советскую Республику. Это был между тем первый подобный шаг Советов, и такой прием впоследствии не раз использовался большевиками в ходе Гражданской войны, а также после Второй мировой.
Никого из руководства Рады нельзя было рассматривать в качестве сторонника Германии или Австрии, в то время как некоторые члены секретариата Рады (кабинет министров) были хорошо известны своими симпатиями к Антанте. В течение многих недель до принятия Радой решения отправить свою делегацию в Брест-Литовск в Киеве активно действовали французские и британские агенты. Париж пошел так далеко, что предоставил правительству Рады субсидию 50 млн в рублях с целью удержать Украину в сфере своих интересов. Одним из руководителей Рады, делавшим в то время все возможное для проведения курса, ориентированного на союзников, был секретарь по иностранным делам Украины Александр Шульгин (он предпочитал писать свое имя по-французски).
Архивы германского МИД, как и другие источники того времени, не содержат никаких свидетельств активности немецких агентов в Украине, а также прямых контактов между Радой и представителями германского правительства или армии. Союз освобождения Украины, игравший прежде столь важную роль при разработке немецких планов в отношении Украины, оказался неспособен и не готов прямо повлиять на украинско-германские отношения на данном этапе. Он по-прежнему делал упор на работу среди военнопленных в Германии и Австро-Венгрии и не принимал никакого участия в мирных переговорах в Бресте.
Известно, что немцы приветствовали присутствие украинцев в Бресте в основном потому, что надеялись использовать данный факт для оказания давления на советскую делегацию и, возможно, принуждения ее к принятию условий центральных держав. Однако прибытие украинской делегации осложнило ситуацию не только для графа Чернина, который не без оснований опасался серьезных ирредентистских требований с ее стороны, но и для немцев. Германии приходилось определить, поддерживать ли идею единой и неделимой России или сотрудничать с представителями нерусских народностей, которые организовались в самостоятельные политические общности, воспользовавшись наступившим после Февральской и Октябрьской революций хаосом. Выбор любого курса таил в себе важные, далеко идущие преимущества и недостатки. Компромисса между двумя решениями не существовало.
1 января 1918 года Людендорф послал генералу Гофману документ под названием «Предложения и рекомендации», в котором советовал последнему не разрешать Украине выступать за Румынию, поскольку Украина не являлась самостоятельным государством, с которым Германия будет вести дела отдельно. Далее он предлагал удовлетворить украинские требования в отношении Австро-Венгрии и Польши частично. Наконец, он спрашивал мнение Гофмана относительно того, должны ли немцы вести переговоры с украинцами отдельно или вместе с большевиками. В тот же день Кюльман на встрече с депутатами рейхстага сообщил им, что отношения с автономными территориями России не игнорируются. Он выразил уверенность в том, что немцы смогут вести переговоры одновременно с этими «автономными общностями», особенно крупнейшей и наиболее важной из них — Украиной.
Несмотря на рекомендации Людендорфа и Кюльмана об удовлетворении украинских требований за счет Австро-Венгрии, Совет короны на встрече 2 января 1918 года в берлинском замке Беллевю не смог выработать четкий план по Украине. Проблема Польши продолжала доминировать на переговорах. Что касается общего плана действий для восточных территорий, то решили не возвращать России территории пограничных государств, созданных по немецкую сторону линии фронта.
4 января 1918 года Кюльман вернулся в Брест-Литовск с безрезультатного заседания Совета короны в замке Беллевю, которое закончилось ничем. Узнав о вступлении Розенберга и Гофмана в предварительные переговоры с представителями Рады, Кюльман немедленно запросил дальнейших инструкций у канцлера. Эти предварительные переговоры с украинцами начались с одобрения Чернина, но без его участия. Только на этом этапе ответственные официальные высокопоставленные лица Германии стали относиться серьезно к возможности заключения сепаратного мира с Украиной, хотя и были еще далеки от уверенности, что украинцы согласятся с таким предложением. В то время как заместитель госсекретаря Буше высказывался за возможность заключения альянса с Радой, Рицлер в письме из Брест-Литовска накануне начала сепаратных переговоров с делегацией Киева несколько пессимистично констатировал: «Неопределенная ситуация делает дальнейшую отсрочку переговоров (переговоров о мире) крайне опасной. Если бы только нам удалось установить связь с Украиной».