— Н-да, интересно, — протянул Андрей после недолгой паузы, пытаясь осмыслить услышанное. Понятно, ему было не так просто вникнуть в нюансы того, как эту войну воспринимают иммигранты на Западе. Андрей слегка нахмурился, не сводя глаз с дороги, сквозь лобовое стекло машины. И повторил: — Интересно.
— Андрюша, может, давай сначала заедем в Бучу, к нам на дачу, а потом в Гостомель и Бородянку? — предложила Люда, его жена, сидевшая на заднем сиденье.
— Нет, сначала поедем в Гостомель, потом в Бородянку, а потом на дачу, если успеем. Мы ещё должны подобрать Богдана, он нас ждёт, — ответил Андрей, нажимая педаль газа, и машина рванула вперёд.
* * *
Мы проезжали небольшие посёлки за Киевом, минуя блокпосты. На блокпостах стояли солдаты с автоматами; бетонные блоки там были расположены, как шашки на шахматной доске, чтобы, по словам Андрея, не дать возможности подозрительным машинам здесь набрать скорость и чтобы, в случае чего, их можно было легко остановить.
Здесь, за Киевом, начинались густые леса, перерезанные речушками. Благодатные места, места домов отдыха и лечебных курортов, спортивных и школьных лагерей. Когда-то мы с братом Сенькой каждый год в одном из лагерей проводили здесь месяц школьных каникул.
Сейчас по обе стороны дороги леса и рощи были изрезаны свежими траншеями, в некоторых местах стояли блиндажи под маскировкой. Траншеи, разумеется, сейчас были пусты, а вот в некоторых блиндажах кто-то находился, там из труб выплывал дым, значит, кто-то там жёг дрова в печках, чтобы согреться.
— Здесь была вторая линия обороны Киева, — сказал Богдан, старший сын Андрея, который присоединился к нам, став в этой поездке нашим гидом.
Богдан работал фотографом в одном европейском агентстве новостей. Он мотался по всей Украине, видел эту войну «своими глазами», во многих обличьях, хорошо знал хронику наступления и поражения русских под Киевом.
— Но сюда, до второй линии обороны, русские не дошли. Они остановились в Буче, Ирпене и Гостомеле. Дальше они идти не могли, у них не было ни горючего, ни боеприпасов, ни еды.
Мы проезжали населённые пункты, и теперь всё чаще я видел разрушенные дома.
— А вот здесь уже шли бои, сюда уже доставала русская арта. Вот этот мост наши разрушили сами, взорвали его, чтобы предотвратить продвижение на Киев русской бронетехники.
Мы остановились неподалёку от моста, переброшенного через речку Ирпень. Оба края моста с двух берегов были целы, бетонные перекрытия там сохранились, но посередине зияла дыра. Сейчас там, в карьере, работали подъёмные краны и бульдозеры, восстанавливая мост. Река Ирпень в этом месте была «пущена» по большим трубам в специально вырытых траншеях.
— Сколько же потребуется времени, чтобы восстановить этот мост? — спросил я.