— Дай, — говорит, — братец, хоть мерку какой-никакой мучишки либо зерна! Нечего есть, дети с голоду пухнут!
А тот:
— Дай, — говорит, — тебе глаз выколю, тогда дам мерку муки.
Думал бедняга, думал, — надобно согласиться.
— На, — говорит, — выкалывай, только дай чего-нибудь, ради Христа!
Вот богатый выколол бедному глаз, дал ему мерку гнилой муки; тот взял, приносит домой. Жена как поглядела на него, так и ахнула:
— Что с тобою сделалось, где ж твой глаз?
— Эх, — говорит, — брат отнял!
И все рассказал ей. Поплакали они, потужили, да и живут тем хлебом.
За неделю, там, или за сколько — опять хлеба не стало. Взял бедняк мерку, опять пошел к брату.
— Дай, — говорит, — братец милый, хлебца! Уж того не стало, что ты дал.
— Дай глаз выколю, тогда дам мерку!
— Как же я, — говорит, — братец, буду без глаз на свете жить! Один уж ты отнял. Смилуйся, дай хлебца так!
— Нет, — говорит, — задарма не дам. Дай глаз выколю, тогда бери еще мерку.
Пришлось бедняку и на это пойти.
— На, — говорит, — выкалывай, бог с тобою!
Вот богатый брат выколол ему другой глаз и насыпал мерку муки. Слепой взял и пошел домой. Кое-как, за плетни хватаючись, ощупью, дошел он до дому, приносит муку. Жена как на него глянула, аж обмерла:
— Как же ты, горькая твоя головушка, будешь на свете жить без глаз? Авось мы раздобыли бы хлеба, а теперь…
Плачет, сердешная, так, что и слова вымолвить не может. Говорит слепой:
— Не плачь, жена! Не один я на свете темный: есть много слепых, а ведь живут же без очей.
Вот скоро и этот хлеб приели: много ли там его — мерка, а едоков немало — семья!
— Ну, теперь, жена, — говорит слепец, — к брату уж я не пойду. Выведи меня за село, под большой тополь у дороги, — там меня оставишь на весь день, а вечером придешь, да и приведешь домой: проезжий или прохожий — все, может, кто подаст кусок хлеба.
Вот жена отвела его туда, посадила под тополем, а сама вернулась домой.
Сидит этот человек. Кое-кто подал ему самую малость. Вот уж вечереет, а жена мешкает — нет ее. Устал человек, хотел один домой идти, да не туда свернул — не попал к дому. Идет он, идет — и сам не знает куда. Вдруг слышит — лес над ним шумит. Придется, видно, в лесу ночевать. Побоялся человек зверья и кое-как залез на дерево, да и сидит там.
Вдруг в самую полночь прибегает на это место, под этот самый дубок, нечистая сила, со своим вожаком. Вот и стал тот вожак спрашивать, кто что сделал. Один и говорит:
— Я так сделал, что брат брату за две мерки жита глаза выколол.
А вожак говорит:
— Хорошо ты сделал, да не так!
— А как же?
— Если тот слепец потрет свои глаза росой, что под этим деревом, то будет зрячим.
— А кто ж про это слышал, кто ж про это знает, что так надобно сделать?
— Ну, а ты что сделал? — спрашивает вожак у другого.
— А я в одном селе всю воду высушил, ни единой капельки не оставил. И носят ее теперь за тридцать, за сорок верст. Много там пропадает людей!
— Хорошо ты сделал, да не так!
— А как же?
— Если кто сдвинет камень, который лежит в ближнем городе, то потечет из-под него вода на всю округу.
— А кто ж про это слышал, кто ж про это знает, что так надобно сделать?
— Ну, а ты что сделал? — спрашивает вожак третьего.
— В таком-то царстве у царя одна дочка. Я сделал так, что ослепла она, и лекаря ничего не могут поделать.
— Хорошо ты сделал, да не так!
— А как же?
— Если росою, что под этим деревом, ей очи помазать — будет зрячей.
— А кто ж про это слышал, кто ж про это знает, что так надобно сделать?
А человек сидит на дереве и все слышит, о чем они говорят. Вот как они разлетелись, он слез с дерева, помазал глаза тою росою — и стал зрячим. Тогда думает: «Теперь пойду помогу я людям». Вот набрал этой росы с собой в баклажечку, да и пошел.
Подходит он к тому селу, где воды нету. Смотрит — идет старушка, несет ведра на коромысле. Он поклонился ей и говорит:
— Дай мне, бабушка, напиться!
— Эх, сыночек! Я воду эту несу за тридцать верст, да пока дойду, половину расплескаю! А семья-то у меня большая — пропадет без воды!
— Я как приду в ваше село, всех напою.
Дала она ему напиться да так обрадовалась, что скорей в село побежала и рассказала людям об этом человеке. Люди верят и не верят; вышли ему навстречу, кланяются:
— Добрый человек, спаси нас от лютой смерти!
— Ладно, — говорит, — только помогите мне. Ведите меня до вашего ближнего города.