Вышел дед раз к морю, стал рыбачить, да и поймал рака. Принес домой.
— Разведи, — говорит, — огонь, хоть рака испечем.
А рак и говорит:
— Эй, дед, не пеки ты меня, а ступай к морю да окуни по локоть руки на том месте, где ты меня поймал.
Пошел дед и вытащил целый мешок денег. Накупил сразу, что ему было надобно, да скоро те деньги и прожил. Вот как прожился, опять за рака.
— Разведи, баба, огонь, будем рака печь.
А рак у него все время был где-то в чулане запрятан. Рак и просит:
— Не пеки меня, дед, а ступай на то место, где меня поймал, да стань по колени в воду.
Пошел дед, влез в воду и вытащил большой мешок денег. И так дед на те деньги разбогател, что и лавками обзавелся. Однажды рак ему и говорит:
— Ступай, дед, посватай за меня царевну.
— Как же я буду за тебя сватать, ежели ты рак?
— Да ступай, — говорит, — сватай!
Пошел дед к царю.
— Выдавайте, — говорит, — вашу царевну за моего рака замуж!
— За какого-такого рака?
— Да так-таки за простого рака.
— Как же за него, — говорит, — отдавать, если он рак? Ну, ладно, скажи своему раку, отдадим когда будут у него такие слуги, как у меня, и такой же дворец, да еще от его дворца к моему будет мост — одна доска серебряная, другая золотая, один столб золотой, а другой серебряный, один гвоздь серебряный, другой золотой, а по тому мосту как будет ехать, чтобы сады цвели, а когда возвращаться — чтобы уже и плоды поспели.
Приходит дед, да и рассказывает раку.
— Что ж, — говорит, — это можно.
Вот поднялся утром дед да так испугался: кровать у него и дворец еще получше царского. Садится он в карету и рака с собой кладет, едут по мосту — вдоль него сады цветут.
Что тут делать? Надо царевне идти за рака. Обвенчались они, а он днем за печкой живет, а ночью молодцем становится.
Вот и подглядела царевна, где он свою скорлупу прячет, взяла ее и сожгла.
Проснулся он утром, и к скорлупе. Ох, беда, — а ее нету.
— Ну, — говорит, — если ты не хотела меня ждать, пока сроки исполнятся, то не скоро теперь увидишь. Да вот возьми разве железные черевички, как порвутся они, то, может, я и вернусь. — Сказал и пошел.
Вот живет она и живет, уже о нем и забыла, вдруг видит — рвутся у ней черевички, тут и он возвращается.
И стали они жить с той поры счастливо.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Волк, собака и кот
⠀⠀ ⠀⠀
ил себе мужик, и была у него собака. Пока была собака молодая, стерегла она хозяина, а как состарилась, то прогнал хозяин ее со двора. Бродила она по степи, ловила мышей, что попадалось, то и ела.
Раз ночью повстречал собаку волк и говорит:
— Ты куда, собака, идешь?
— Да вот пока была я молодая, хозяин меня любил, ведь я хозяйство его стерегла, а как состарилась, он меня и прогнал со двора.
Волк спрашивает:
— Собака, а может, ты есть хочешь?
— Хочу, — говорит.
Волк говорит:
— Пойдем, я тебя накормлю.
Пошли. Идут степью; высмотрел волк овец, посылает собаку:
— Ступай, — говорит, — погляди, что это там пасется?
Собака пошла, возвращается и говорит:
— Овцы.
— Чтоб они подохли. Только понабьем в зубы шерсти и не наедимся, голодные останемся. Пойдем дальше.
Идут. Увидел волк гусей.
— А ступай, — говорит, — погляди-ка, собака, что там пасется?
Собака пошла, посмотрела, возвращается, говорит:
— Гуси.
— Чтоб они подохли. Понабьем в зубы перьев и не наедимся. Пойдем, — говорит, — дальше.
Идут дальше. Видит волк — коняга пасется.
— А ступай, — говорит, — собака, погляди, что там пасется?
Собака прибегает, говорит:
— Коняга.
— Ну, это наша будет, — говорит волк.
Подошли к этой коняге. Волк так землю и роет, в ярость себя приводит. Потом говорит:
— А погляди-ка, собака, что, хвост у меня трясется?
Посмотрела собака.
— Трясется, — говорит.
— А теперь погляди, — говорит волк, — глаза у меня осоловели?
— Осоловели, — говорит собака.
Тогда волк как бросится, как ухватит конягу за гриву, разорвал, и едят вместе с собакой. Волк молодой, тот скоро наелся, а собака старая — грызет, грызет и не съест ничего. Сбежались собаки и прогнали волка.
Идет собака и нашла по дороге такого же старого кота, как и она, — ловит мышей в степи.
— Здравствуй, — говорит, — кот! Ты куда идешь?
— Да так вот брожу себе. Пока был я молодой, у хозяина работал — мышей ловил, а теперь стар уже стал, мышей не вижу, невзлюбил меня хозяин, не дает мне есть, прогнал меня со двора, вот я и брожу.