Все кончилось в один день по желанию одного человека.
Васька всегда боялся фейерверков, на Новый год прятался под кровать и дрожал, тараща из темноты большие зеленые глаза. А тут взрыв, да такой, что даже окна на фасаде к чертям повыбивало, а Васька как назло в это время погулять вышел. Любил он после трудового дня и заслуженного ужина обозреть окрестности, а если повезет, то и познакомиться поближе с окрестными кошками.
Испуганный Васька побежал и бежал, пока лапы не перестали слушаться. Потом прятался в каком-то подвале, где было сыро и темно. Наутро выглянул в подвальное окно, где-то недалеко громыхало, пусть и не так как вчера, но тоже неприятно. Заснул. На следующий день все стихло. Васька проснулся, попил из лужи, есть не хотелось. Осторожно выглянул в окошко и потихоньку побрел в сторону интерната. Привычные для него улицы поменялись, появились обломки, дымился какой-то дом, пахло фейерверками и гарью. Но больше всего пугало отсутствие людей. В это время все шли на работу, а сейчас никого. Непонятно. Наконец добрел до интерната. Здание почти не пострадало, лишь не было стекол, да на стене были непонятные щербинки. Дверь закрыта и никого не слышно. Дошел до задней стороны здания, здесь Ваське повезло.
Коля, подсобный рабочий, заколачивал досками запасной вход и курил неизменную беломорину
– Васька, живой. А наши все уехали. Еще вчера всех в автобус посадили и вперед. Говорят вроде к полякам или к немчуре. Дожили. А я тут за главного остался. Мне уезжать никак нельзя, семья, понимаешь. Ладно, переживем. У меня отец всю войну тут просидел под немцами, и ничего. На-ка вот, ешь бутерброд, с сыром. Я б тебе домой взял, да жена не разрешит, строгая она у меня. Вчера уж как выпить хотел, так не дала. Ну и ладно – Коля затушил бычок о крыльцо и примолк на минуту – Тут ведь такое дело. Валентина то померла. Вроде, сердце не выдержало, в городской морг забрали. Похоронить бы надо, да кто сейчас этим заниматься будет. Вроде брат у неё есть, да как его сейчас найдешь. Такие вот дела.
Васька доел бутерброд с сыром, не побрезговав и булкой, и пошел. Здесь его ничто не держало. Надо идти, искать хозяйку и своих подопечных. Дошел до большого здания, где стояло много автобусов не любимых Васькой за запахи бензина и железа. Он устал, саднили пораненные осколками стекла подушечки на лапах, хотелось поспать.
Вдруг Васька услышал звуки детских голосов из автобуса неподалеку. Подошел к открытой двери и, промедлив пару секунд, устремился вовнутрь. В проходе стояли женщины и дети, все что-то одновременно говорили, на крадущегося по проходу кота никто внимания не обратил. Осмотревшись и принюхавшись, Васька понял: дети не его, надо было начинать поиски заново. Но в это время где-то неподалеку раздался взрыв, все загалдели ещё громче, напугавшийся Васька проскользнул под задние сиденья и притаился там. А ещё через минуту двери закрылись и автобус поехал.
Ваську нашли только через час, многочисленный детский плач и крики мам почти сразу прекратились, всем хотелось погладить «кису» и чем-нибудь покормить. Водитель смотрел на дорогу и делал вид, что не замечает внепланового пассажира.
Васька нежился в лучах внимания, утраченный смысл жизни был обретаем заново и он первый раз за последние 3 дня с удовольствием поел.
Когда наступила ночь, Васька задремал под задним сиденьем, дети тоже спали, лишь вполголоса переговаривались женщины, да кто-то беззвучно плакал.
На польскую границу приехали на следующее утро. За километр до неё автобус остановился перед закрытым красно-белым деревянным шлагбаумом и в салон зашли два сурового вида небритых мужчины с желтыми повязками на рукаве и автоматами через плечо. Ваське они сразу не понравились, от них пахло порохом, железом, машинным масло и дешевым табаком. В поисках военнообязанных они быстро шли по проходу, не забывая заглядывать под сиденья, и нашли Ваську
– Бабы, да вы с ума посходили. Самих бы поляки пропустили, так вы ещё и животинку с собой контрабандой тащите, высаживайте кота к черту – сказал старший из мужчин
Вот так Васька опять оказался один. Надеясь найти своих, он брел вдоль длинной очереди и внимательно рассматривал лица людей. От них пахло страхом и грустью, потом и кровью, не было слышно ни одного веселого голоса, не видно ни одной улыбки.
– Мама нам долго ещё стоять, я устала?
Услышав пусть и незнакомый, но детский голос, Васька остановился
– Мама смотри, смотри. Кошечка на меня глядит. Смотри, как наша Машенька, только белого пятнышка нет. Давай возьмем
– Да ты что, Снежана, нас самих бы кто взял
– Мамочка. Ну, пожалуйста. Если мы кошечку возьмем и накормим, то и нашу Машеньку кто-то пожалеет. Папа бы взял – За последнюю неделю девочка усвоила, если вспомнить про отца, то мама все разрешит, только замолчит надолго. А потом ребенок заплакал, вначале понарошку, потирая ладошками сухие глазки, а потом и по настоящему, вспомнив вдруг, как все было хорошо меньше месяца назад. Как папа утром заплетал ей косички и отводил в садик, как она там капризничала и не хотела есть манную кашу, как вечером её забирала мама, они заходили в магазин по пути и покупали какую-нибудь вкусняшку, а дома их встречала Машенька.