— Ну, садись, — говорит Ох своему наймиту, — да маленько поешь.
Подают ему Мавки еду, а еда вся зеленая. Он поел.
— Ну, — говорит Ох, — коли взялся у меня работать, то дровец наруби да в хату принеси.
Пошел работник. Уж рубил или нет, а лег на дровах и — уснул. Приходит Ох, а тот спит. Взял он его, а своим работникам велел наносить дров, его связанного на дрова положил и поджег их. И сгорел работник! Взял тогда Ох и развеял пепел его по ветру, но выпал один уголек из пепла. Окропил его Ох живою водой — вдруг ожил работник и стал малость умней и проворней. Опять велел ему дров нарубить. А тот опять уснул. Ох поджег дрова, спалил работника снова, пепел по ветру развеял, уголек живою водой окропил — ожил работник и стал такой красивый, что лучше нету! Вот сжег его Ох и в третий раз и опять окропил уголек живою водой — и сделался из ленивого парубка такой проворный да красивый казак, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке рассказать.
Пробыл парубок у Оха год. Миновал год, приходит отец за сыном. Пришел в лес к тому обгорелому пеньку, сел и говорит:
— Ох!
Ох и вылез из пенька, говорит:
— Здорово, человече!
— Здорово, Ох!
А что тебе, человече, надобно? — спрашивает.
— Пришел, — говорит, — за сыном.
— Ну пойдем, коль узнаешь — бери его с собой, а не узнаешь — еще год у меня прослужит.
Пошел старик за Охом. Приходят к его хате. Ох вынес мерку проса, высыпал — и сбежалось петухов видимо-невидимо.
— Ну, узнавай, — говорит Ох, — где твой сын?
Смотрит старик — все петухи одинаковые: один в один, не узнал.
— Ну, — говорит Ох, — ступай домой, раз не узнал. Твой сын еще год у меня прослужит.
Пошел старик домой.
Проходит и второй год. Идет опять старик к Оху. Подошел к пеньку:
— Ох! — говорит.
Ох и вылез к нему.
— Иди, — говорит, — узнавай! — И повел его в овчарню, а там — бараны и все один в одного. Смотрел-смотрел старик, но так и не узнал.
— Коли так, ступай домой: твой сын еще год у меня проживет.
Ушел старик пригорюнившись.
Проходит и третий год. Идет старик к Оху. Идет и идет, вдруг навстречу ему дед, весь белый, как кипень, и одежа на нем белая.
— Здорово, человече!
— Доброго здоровья, дед!
— Куда тебя бог несет?
— Иду, — говорит, — к Оху сына своего выручать.
— Как так?
— Да так, мол, и так, — говорит старик.
И рассказал белому деду, как отдал он Оху внаймы своего сына и с каким уговором.
— Э! — говорит дед. — Дело твое плохо! Долго он тебя будет водить.
— Да я, — говорит старик, — и сам уже вижу, что дело плохо, да не знаю, что мне теперь и делать. Может, вы, дедушка, знаете, как мне сына-то выручить?
— Знаю, — говорит дед.
— Так скажите мне, дедушка, миленький: я весь век за вас бога буду молить! Все-таки, какой бы там сын ни был, а родной мне, своя кровинка.
— Так слушай, — говорит дед. — Как придешь к Оху, он выпустит тебе голубей, — будет их зерном кормить. Ни одного из тех голубей не бери, а возьми только того, который есть не станет, а будет он сидеть под грушей да перышки чистить: это твой сын!
Поблагодарил старик деда и пошел.
Приходит к пеньку.
— Ох! — говорит.
Ох и вылез к нему и повел его в свое лесное царство. Вот высыпал Ох мерку пшеницы, созвал голубей. Слетелось их такое множество, что боже ты мой! И все один в одного.
— Ну, узнавай, — говорит Ох, — где твой сын. Коль узнаешь — твой будет, а не узнаешь — мой!
Вот все голуби клюют пшеницу, а один сидит под грушей, нахохлился и перья чистит. Старик говорит:
— Вот это мой сын!
— Ну, угадал! Бери, коли так.
Ох обратил голубя в такого красивого парубка, что лучшего во всем свете не найти. Сильно обрадовался отец, обнимает сына, целует, оба радуются.
— Пойдем, сын, домой.
Вот и пошли.
Идут по дороге, беседуют. Отец расспрашивает, как ему у Оха жилось. Сын все рассказывает, а отец жалуется, как бедствует он, а сын слушает. А потом отец говорит:
— Что же нам теперь, сыне, делать? Я бедняк, и ты бедняк. Прослужил ты три года, да ничего не заработал!
— Не горюйте, таточку, все устроится. Будут, — говорит, — в лесу панычи на лис охотиться; вот обернусь я борзою собакой, поймаю лису, и захотят панычи меня у вас купить, а вы меня за триста рублей и продайте, только продавайте без цепочки: будут у нас деньги, разживемся.
Идут они и идут; глядь — на опушке собаки за лисицей гонятся: никак лиса убежать не может, а борзая никак ее не нагонит. Вмиг обернулся сын борзою собакой, догнал лисицу и поймал. Выскочили из лесу панычи: