Но мы ясно представляемъ себѣ затрудненія, ожидающія насъ при рѣшеніи даннаго вопроса; мы прекрасно понимаемъ, вакъ легко вообще впасть въ крайности при оцѣнкѣ общественных и литературных дѣятелей стараго времени: размѣры всякихъ вліяній съ трудомъ вообще, по самому характеру своему, поддаются точному опредѣленію, а между тѣмъ мы должны дать
') См. „Кіев. Стар." № 3 1895 г.
39
именно опредѣленіе, которое представляло бы значеніе дѣятеля и не въ уменьшенном, и не въ увеличенном масштабѣ; въ одномъ случаѣ мы будемъ не праны передъ памятью покойника, въ другом—передъ современными читателями. Въ виду всего этого мы постараемся основывать свои выводы исключительно на документальныхъ данныхъ, руководствуясь въ сужденіяхъ тою осторожностью, которая обязательна для всякаго объективнаго историка.
Въ вопросѣ о значеніи Г. С. Сковороды нужно различать двѣ стороны—вліяніе его идей на общество и степень их оригинальности. Въ предшествующей главѣ мы познакомились с Г. С. Сковородой, какъ съ мыслителем. Он желал распространенія своих идей въ современном ему обществѣ, употреблял для этого извѣстныя средства и достигал своей цѣли, съ одной стороны, посредством устной проповѣди, а съ другой—посредствомъ своихъ сочиненій; огромное значевіе въ этом дѣлѣ :.'мѣлъ также живой, наглядный примѣр его собственной жизни, въ которой онъ, какъ мы видѣли, совершенно осуществил требованія своего высокаго нравственнаго идеала. Правда, Сковорода при жизни не печатал своихъ трудов, но причину этого явленія мы объяснили уже выше это зависѣло главны мъ образомъ от условій его жизни и от свойствъ его характера. Тѣмъ не менѣе сочиненія его находили себѣ широкое распространеніе вь рукописях и выходили таким путем далеко за предѣлы Украины. У многих лиц были цѣлыя коллекціи его рукописей, и они въ свою очередь давали ихъ списывать другимъ. Мало того: точно таким же образомъ распространялись и его письма, которыя списывались и перечитывались наравнѣ съ учеными трактатами, къ которымъ они впрочем и подходили по своему характеру и содержанію. Ведя въ теченіе 30 лѣтъ странническую жизнь, Сковорода сталкивался съ массою людей изъ всѣхъ слоев мѣстнаго слободско-украинскаго общества. У него были друзья и знакомые, у которых опъ
40
останавливался и нроживалъ подолгу или захаживалъ въ гости, и среди духовенства, и среди свѣтскаго общества: съ этими лицами онъ велъ переписку, присылал и посвящалъ имъ свои сочиненія, велъ устныя бесѣды—и всѣмъ этимъ пользовался для распространена своего ученія, для борьбы съ закоренѣлыми привычками и предразсудками.
Почти полное собраніе сочиненій Сковороды было, напри-мѣръ, у его ученика и друга М. И. Ковалинскаго; все это были автографы Сковороды, присланные ему въ даръ по большей части съ посвятительными письмами; въ 4-хъ сборниках, находящихся нынѣ въ Румянцовскомъ музеѣ, их содержится 12; въ 5-мъ заключаются письма Сковороды, при чем заслуживает вниманія то обстоятельство, что сюда внесены и нѣкоторыя письма, адресованныя не къ Ковалинскому (копіи 2-х писем к В. М. Зембровскому, копіи письма къ какому то Ивану Васильевичу и неизвѣстному, оригинал письма къ нѣкоему Василію Максимовичу. Коллекцію Сковородинскихъ трудовь имѣл протоіерей Ѳед. Залѣсскій; она была пожертвована въ библиотеку харьковскаго университета его сыномъ священником о. Михаилом въ отвѣтъ на обращеніе Измаила Ивановича Срезневскаго. Любопытное письмо его, как отраженіе взглядовъ консер-вативнаго представителя послѣдующаго поколѣнія, мы приведем въ дальнѣйшемъ изложеніи. Усердно заботился о собраніи рукописных трудов Г. С. Сковороды свящ. Іаковъ Правицкій, какъ это видно из их переписки, опубликованной недавно Вс. Изм. Срезневским. „Если ты уже переписал мои новыя со-чиненія, пишет Сковорода Правицкому, то верни ко мнѣ оригиналы; также пришли вмѣстѣ съ оригиналами и тотъ мой діалогъ, который ты обыкновенно хвалишь болѣе других; по перепискѣ он будет прислан тебѣ обратно ')". Въ другом письмѣ Г. С. Сковорода пишет: „Не печися о „Разговорѣ Марка". Онъ всегда есть вашъ и возвратится въ твою книгохранку. „Лотову жену" хочется докончать. Однакъ принесу съ собою, да
40
написанное выпишете '). Нѣсколько позже Григорій Саввичъ писалъ: „прости, любезный, что солгалъ я прислать вамъ „Жену Лотову". Весною хощу васъ посѣтить, аще Богу угодно, и привезу. Аще же (желаете получить сейчасъ), тотчасъ перешлю. Въ зимнихъ трусостяхъ можетъ она потеряться; тѣмъ не даю чрезъ Григорія Юріевича (Сошальскаго). Не печальтесь. Она всегда у васъ. Другое то, что весною во пустынѣ можно подумать объ окончаніи ея )". Г. С. Сковорода, отдавая своимъ друзьямъ автографы, самъ подъ часъ долженъ былъ просить о возвращеніи ихъ, чтобы сдѣлать для себя новый списокъ. „Пришлите мнѣ, пишетъ онъ Правицкому, симфонію „Аще не увѣси самую себе". Переписавъ паки отошлю къ вамъ. Посылаю къ вамъ „Жену Лотову" ). Четвертым извѣстнымъ намъ храни-телемъ Сковородинскихъ трудовъ былъ его почитатель, проживавши въ г. Острогожскѣ и переписавшій для себя его басни и письма къ пріятелямъ. Раньше мы высказали предположение, что это могъ быть другъ Г. С. Сковороды острогожскій помѣщикъ Тевяшовъ, отець котораго былъ полковникомъ Остро-гожскаго Слободсваго полка и находился также въ друже-скихъ отношеніяхъ съ Григоріемъ Саввичемъ; не будемъ повторять теперь соображеній, которыя мы приводили въ пользу своей догадки. Но этимъ, конечно, далеко не исчерпываются коллекціи рукописей Сковороды; ихъ было въ старину несравненно больше, но только мы не знаем именъ собирателей. Мы приводили выше письмо г. П. Д. Мартыновича6), изъ котораго видно, что рукописи Сковороды оыли у очень многихъ священников полтавской губерніи, гдѣ главнымъ образомъ дѣйство-валъ Сковорода. По всей вероятности, изъ этого источника составили свои собранія сочиненій Сковороды знаменитые харьковскіе преосвященные —Иннокентій (Борисовъ) и Филарет