53
него духъ прозелитизма: глубоко продумавъ свою религіозно-философскую систему, онъ еще укрѣпилъ ее въ себѣ чувством; и понятное дѣло, что, при такихъ условіяхъ, у него являлось страстное желаніе распространять ее въ.обществѣ. Вот почему онъ такъ стремился пріобрѣтать себѣ друзей, хотя дѣлалъ это съ большим разборомъ, руководствуясь при выборѣ ихъ преимущественно своимъ личным впечатлѣніемъ, тѣмъ внутрен-нимъ голосомъ, къ которому онъ постоянно прислушивался и который его почти никогда не обманывалъ.
Мы объяснили размолвку Сковороды съ Правицкимъ тѣмъ, что они не сошлись во взглядахъ на извѣстные религіозно-фи-лософскіе вопросы. Подтвержденіемъ этого можетъ служить другой аналогичный случай, съ подобною же подкладкой. О. Іакову Правицкому до такой степени пришелся не по мысли трактать его пріятеля „Израильскій Змій", что онъ отказался отъ списка его, сдѣланнаго собственноручно Григоріемъ Саввичем. Такъ говорит этот послѣдній въ писмѣ к М. И. Ковалинскому. „Іаков мой къ сей моей дщерѣ простудился (остыл), замаравъ въ ней и мое и кому поднесена имя (а она поднесена Тевяшову). Откуду сіе? Не вѣмъ. Сего ради пересылаю къ тебѣ, другу, сей для него списанный спнсокъ. Уживай лутче его себѣ сего твоего Лиценціата душу" ). Сковорода заявляетъ (и по всей вѣроятности совершено искренно), что онъ не знаетъ, почему ох.іадѣлъ Правицкій къ этому трактату; но мы теперь, принимая во вниманіе его содержаніе и имѣя свѣ-дѣніе о томъ, что Правицкій зачеркнул въ рукописи и имя автора ея, и фамилію Тевяшова, можем указать эту причину: Бабаевскій священник испугался нѣкоторыхъ смѣлыхъ взглядов и рѣзкихъ выраженій въ нем и потом „простудился къ этой дщери" своего друга. А другу, при его искреннемъ убѣ-жденіи въ истинѣ и пользѣ проводимых им взглядов, и въ голову не могли прійти цензурныя соображенія, такъ какъ друзьямъ онъ привык открывать всѣ свои задушевныя мысли. Впрочем, и это охлажденіе было временное, и скоро между
54
друзьями снова установились прежнія отношенія. Письмо Сковороды къ Ковалинскому относится къ 1790 году, а мы имѣемъ другое письмо его 1792 г. (5 января), въ которомъ онъ писалъ: „возлюбленный друже и брате во Христѣ Іакове! Радуйся съ любезною Христиною и со чади въ новый сей годъ! О Боже! Ей! Мнѣ давно скучно, что съ вами не бесѣдую. Аще въ сію зиму или весну не совлеку моего тѣлеснаго бреннаго линовища , нотщуся видѣти васъ и насладитися бесѣдою во Христѣ, иже мя вѣсть и азъ его... Нынѣ же голубиными любой крилами васъ посѣщаю. Прости, любезный, что на твое и на твоего чада письмо не отвѣтствовалъ. Сердце во истину желаетъ, по старость и лѣность есть студенокровпа. Пишу видь въ вамъ, обаче боленъ. Благословен Богъ мой. Егда ж-моществую, тогда силенъ есмь съ Навломь. Болѣзнь моя есть старость, ток., кровный и огневица, не столь изъ невоздержныя, какъ изъ несродныя пищи. Шуія часть моя угризаетъ мя, а часть благая во бокахъ дому моего, Сарра моя, поглождаетъ... О discors—concordia rerum! Удивися разумъ твой отъ мене. Пришли, друже, Златоустаго рѣчь о томъ, что человѣкъ есть всея библіи конецъ и центръ и гавань. Онъ жертва, алтарь, Ѳиміамъ и вся протчая... Нынѣ васъ поручаю съ возлюбленною Христиною и со чадами Богу Авраамію и пребываю, любезный друже, вамъ всеусерднымъ старчикъ Григ. Сковорода. Изъ этого письма ясно видно, что Сковорода и Правицкій оставались друзьями по духу и братьями во Христѣ". Не только самъ Правицкій писалъ письма къ Сковородѣ, а и его сынъ, воспитанный, очевидно, отцомъ въ уважеиіи къ старчику Варсавѣ. Не даромъ и этоть послѣдній проситъ у о. Іакова сочиненія Іоанна Златоустаго; это также указываетъ на сходство ихъ литературнихъ вкусовъ: Правицкій имѣлъ у себя въ библіотекѣ труды этого церковнаго писателя, котораго особенно уважалъ и любилъ Сковорода. Самъ Сковорода объясняетъ намъ, почему ему такъ сильно хотѣлось видѣться съ Правицкимъ — онъ желалъ насладиться съ нимъ бесѣдою во Христѣ, и самое со-держаніе его письма (о противоположности плоти и духа) на-
55
ходится въ полномъ соотвѣтствіи съ основною мыслью его богословско-философской системы.
Въ такомъ родѣ, очевидно, были отношенія Сковороды и къ другимъ его пріятелямъ изъ среды бѣлаго духовенства, хотя о нихъ мы не имѣемъ уже подробныхъ данныхъ. Здѣсь намъ слѣдуетъ назвать свящ. Ѳ. Залѣсскаго, который переписывался со Сковородой и у котораго было собраніе его сочиненій. Объ этой перепискѣ свидѣтельствуетъ письмо его сына къ Изм. Иван. Срезневскому, напечатавшему недавно передъ тѣмъ въ „Утренней звѣздѣ" свои „отрывки изъ записокъ о старцѣ Сковороде". Извѣстно , какъ Из. Ив. Срезневскій интересовался личностью Г. С. Сковороды; извѣстно, какъ добросовѣстно онъ собиралъ о немъ всякіе матеріалы и живыя преданія. И вотъ, въ числѣ другихъ лицъ онъ обратился между прочимъ въ 1836 г. и къ священнику Михаилу Залѣсскому, отецъ котораго былъ искреннимъ почитателемъ украинскаго философа. Въ отвѣтъ на это письмо Мих. Залѣсскій прислалъ нѣчто въ родѣ своихъ воспоминаній о Сковородѣ; на разборѣ ихъ мы остановимся еще впослѣдствіи, а теперь приведемъ только начало. „Прочитавши почтеннѣйшее письмо ваше, пишетъ о. Мих. Залѣсскій, 13 числа сего мая мною полученное, сейчасъ бросился прочитать въ „Утренней звѣздѣ" отрывки о Сковородѣ, потомъ цѣлый день рылся въ письмахъ отца моего, зная одно къ нему письмо его по надписи на латинскомъ языкѣ Grigorius Var Savin, Григорій сынъ Савинъ Сковорода (въ коемъ разсуждалъ что то о священномъ писаніи), не сыщу ли онаго или другихъ его же пера, но къ сожалѣнію не сыскалъ никакого)". Изъ дальнѣй-шаго содержанія письма оказывается, что знакомство Сковороды съ Залѣсскимъ началось еще со времени пребыванія обоихъ ихъ въ Кіевѣ, въ Духовной Академіи. Сковорода, говорить З-лѣсскій-сынъ, знакомь былъ съ отцомъ моимъ еще въ Кіевѣ, почему весьма часто изъ Рябушекъ (селенія, гдѣ гостилъ у