А что же крымские татары? Они были реабилитированы лишь в 1967 г., но в отличие от тех же чеченцев, они (как и южноукраинские немцы) так и не получили права вернуться на свою родину до 1989 года. Рассеянные от Средней Азии до Краснодарского края, они сохранили связи между собой и при первой возможности стали возвращаться на историческую родину. Ситуация рассеяния сделала их опытными мигрантами (им пришлось многократно менять места жительства) и народом более городским, чем сельским. При переезде в Крым ситуация кардинально изменилась: более 60 % вынуждены были обосноваться в сельской местности, на необустроенных землях. Многие татары покидали Среднюю Азию, фактически не сохранив сбережений и имущества. Места компактного проживания татар до депортации оказались наиболее заселенными новыми мигрантами и являются теперь самыми престижными районами отдыха (ЮБК и Горный Крым). Места в Крыму для его коренных жителей не оказалось. Экономический кризис 90-х при и так слабом экономическом развитии полуострова, плюс появление 250 тысяч татар, — все это весьма усложнило обстановку в регионе: от неимоверно возросшей безработицы до накала межнациональных отношений. Вернувшиеся татары оказались в фактически дискриминированном положении, составив армию безработных, людей случайных заработков, занимающихся самостроем в степных районах и наблюдающих, как другие люди живут в их домах, на их землях и зарабатывают не физическим или каким другим трудом, а просто на сдаче этих самых помещений на этих самых землях. Репатриация крымских татар не вызвала энтузиазма у «новых крымчан», часто считающих коренных жителей полуострова «оккупантами» (сам слышал такое), «чурками», навязчивыми людьми «второго сорта», «черными», лишь мешающим им спокойно жить на «исконной славянской земле». Отношение крымских татар к «местным жителям» тоже вполне предсказуемо.
Все это лишь укрепило консолидацию крымскотатарского народа, выступающего весьма организованно со времен депортации и особенно после своей концентрации в Крыму. Организация иерархии меджлисов (органов самоуправления общин) и чрезвычайная консолидация усилий в условиях борьбы за физическое и экономическое выживание позволяет татарам целеустремленно отстаивать различные позиции в социальной и экономической жизни полуострова. Однако заметим, что только крайняя зависимость экономики Крыма от политической стабильности, позволяющей спокойно приезжать отдыхающим и столь же спокойно оставлять свои деньги «на море», не позволяет выйти межэтническим конфликтам на более заметный уровень. Без отдыхающих Крым в экономическом смысле — откровенно бесперспективный, депрессивный и этнически конфликтный регион.
Постоянными являются и разные электоральные предпочтения татар и «новых крымчан». Как-то заставить законно потесниться послевоенных переселенцев могут лишь киевские власти; они же способны сделать более прозрачным распределение земель на Южном Берегу, что для коррумпированного руководства автономии (сидящего буквально на «золотом дне») совершенно невыгодно, а большинству населения до этого в основном и дела нет. Посему татары пока голосовали за проукраинские движения, в отличие от русских. Киев для них — единственный гарант прав. Это является основным отличием татарской проблемы от чеченской: если чеченцы выступали против центральной российской власти, то татары выступают против властей местных и доминирующих настроений местного населения, ориентируясь на «украинский центр».
Насколько «украинский центр» сможет отвечать исторически справедливым требованиям крымских татар, настолько долго Крым будет стабильным регионом. Необходимо знать, что у татар (как тюрков и мусульман) всегда будет парочка весьма неприятных для крымчан и Киева политических альтернатив: ориентация на Турцию как наиболее родственную страну, впитавшую в себя сотни тысяч татар за столетие их вынужденной эмиграции под российским давлением, и варианты с распространением исламского радикализма по чеченскому сценарию в ситуации невозможности отстоять свои права в коррумпированной политической системе крымской автономии. Также необходимо знать, что в Крыму базируются российские военные части, которые в случае необходимости реализуют политическую волю Москвы, если политическая нестабильность в Крыму станет выгодной восточному соседу Украины: ну как не защитить интересы русских в условиях «исламской угрозы», тем более, если Киев это «не сможет» в должной мере. В этом смысле Крым — это территория, где суверенитет украинского государства является в реальности ограниченным и неработающим. Пребывание здесь российского флота — постоянная угроза стабильности Крыма и Украины в целом, поскольку рассчитывать на дружественные отношения с Москвой сейчас уже откровенно не стоит, — неудивительно для «несостоявшегося» (словами Владимира Путина) украинского государства. Возрождение великодержавных настроений в России настолько очевидно, что вопрос о том, когда же начнется большой передел Украины как «искусственного образования», — только вопрос времени. Посему для любителей обсуждать «крымскую проблему» рекомендую обратиться к изучению истории Эльзаса-Лотарингии и их роли в отношениях Франции и Германии.