Логика коммунистической идеологии в оценке реалий ХІХ-ХХ вв. была приблизительно таковой:
• пролетариат и беднейшие слои крестьянства склонны выражать себя в симпатии к коммунистической (социалистической) идее;
• городская буржуазия (предпринимательские круги) — в буржуазном рыночном либерализме;
• клерикалы (духовенство), родовая аристократия, зажиточное крестьянство, милитаристские круги («военщина») и другие отсталые или невежественные люди придерживаются консервативных и националистических (шовинистических) взглядов.
Получалось, что пролетариат — передовой отряд грядущего коммунизма, буржуазия — опора современного капиталистического общества, а третья мрачная компания — это дремучие и, фактически, уже отжившие феодальные нравы. То есть каждый общественный слой жил как бы в своей «исторической эпохе». Судьба непролетарских слоев была уже предрешена, а дни «сочтены» в трудах классиков марксизма. Характерно, что, согласно той же коммунистической логике, националистические настроения используются мировым капиталом, чтобы расколоть идеологически нестойкие прогрессивные силы. В конечном счете, носители буржуазных, консервативных и националистических взглядов останутся в «предыстории человечества», а «настоящая история» начнется с наступлением коммунистического общества[2].
Единственная ситуация, хоть как-то признающая и узаконивающая национальное движение с точки зрения коммунистической идеологии, — это национально-освободительная борьба прогрессивных сил против сил империализма, колониализма, реакции и т. п. У «малых» и «угнетенных» все же было какое-то оправдание — но не для всех! Национальное движение, которое ориентируется не на тех, на кого следовало бы, попадает в разряд «буржуазно-националистических». Этническое движение, которое в силу местных примитивных социальных реалий не может угодить в «буржуазные», клеймится несколько иначе: «трайбалистская (племенная) группировка»[3]. В социалистическом обществе (т. е. в СССР) национальное угнетение исчезает, поэтому национально-освободительных движений не может быть в принципе — все культурные запросы народов СССР удовлетворены, все национальности везде представлены, всем хорошо. При социализме национальные отличия постепенно растворяются в надэтнической «новой общности людей — советском народе». Правда, растворяются они на основе культуры и языка лишь одного народа — русского, который и выполняет свою историческую миссию надежного «растворителя» инородцев[4].
Казалось, распад Советского Союза продемонстрировал результат очевидной недооценки национального фактора, который весьма быстро подорвал дотоле незыблемую интернационалистскую идеологию. «Националистическое мракобесие», оставшееся во вчерашнем дне, вдруг ожило и начало формировать жизнь сегодняшнюю, расселив «единый советский народ» по «национальным квартирам» и толкнув эти осколки «великого целого» на попытку построить «самостийную» жизнь. В общем, умер «советский народ».
Но с последним утверждением мы вынуждены не согласиться, и скажем, что «пациент скорее жив, чем мертв», лишь до поры до времени рассредоточившись по новым государствам. Пока поддерживается сильная ностальгия по идеализированному прошлому и пока не повеяло оптимистическими перспективами в будущем, живы будут и «советские люди», homo soveticus, — просто теперь они дремлют под личиной «новых наций». Хорошо это или плохо — вопрос для отдельного обсуждения, но такова правда жизни.
2. Национализм с точки зрения либерализма
2
Хотя, если подумать, откуда ж тогда история возьмется — ведь если исчезнут все враги, то не будет борьбы, страстей и свершений, а значит, никаких исторических событий происходить не будет.
3
Как мы (советские люди) помним, «трайбалистская группировка» «Инката» была в ЮАР конкурентом «прогрессивному» Африканскому национальному конгрессу (первые представляли этническую группу коса, а вторые — зулу. Или наоборот?).
4
При этом интересно, в своей РСФСР русский народ (в отличие от других «братских республик» СССР) даже своей отдельной партийной организации не имел — не возникало потребности в таковой!