Ну а теперь, как говорится, крутите барабан и… цитата в студию: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его»[12]. Последний тезис о Фейербахе.
Это ни в коем случае не попытка оправдывать признанного всем человечеством экономиста перед лицом буйно помешанных на идеи воли и веры. Но зачем, скажите, приписывать человеку те мысли, которые он никогда не излагал? Даже в нашем скромном тексте мы не приписываем Донцову того, чего нет, если он прав в критике просветительского прогресса, то об этом объективно сказано. Гоже ли мастеру-наставнику целой мировоззренческой системы, идеологии, в данном случае украинского национализма, делать подтасовки. Иван Иванович заявляет, что, по мнению Васи Буткеева, Петр Петрович нехороший человек. Даже в кругу опустившихся личностей «такой базар не поймут», а то и шею намылят. Националисты считают, что они «рыцарственны», так разве подобные подтасовки достойны человека считающего себя новым Доном Кихотом? По нашему мнению — отнюдь. Можно очень легко критиковать Ленина, Мао да и того же Маркса в области политической практики. У любого политика можно обнаружить массу ошибок. Но Донцову было необходимо в то время бросить камень именно в социально-экономические идеи Маркса. А тут, знаете ли, уж такие акулы мысли обломали зубы, что куда там Донцову с его национальной мистикой. Чтобы исключить проигрышные спор и полемику, от них нужно просто уйти. Приписал Жаку Кусто постройку космического аппарата и обвиняй его потом в гибели Г. Добровольского.
Приписывать своим оппонентам выдуманные фразы, либо видоизменять цитаты является любимым приемом украинских националистов. Так еще один великий нацистский гуру Николай Сцибрский в своей брошюре «Нациократия» неоднократно применял фразу «Побут означує свідомість», что при переводе буквально будет означать: «быт определяет сознание». Хотя хорошо известно, что философия материализма излагает эти слова иначе, а именно: «Бытие определяет сознание». Согласитесь, между бытом и бытием есть две большие разницы.
«Пора чудес пришла, — писал И. Ньютон, — и нам приходится подыскивать причины всему, что совершается на свете». Наивный островитянин! Он даже не знал, что его расчеты, ошибки и исправления — это все от лукавого! Вздумал работать головой! Сказано ведь черным по белому: не можна приймати за ідеал відірвану концепцію “науково обґрунтовану і логічно доведену.
Гуру украинского национализма глумится не только над общепринятыми научными способами познания мира, но даже над народным и, кстати, в первую очередь украинским, опытным знанием. «Великий мастер» повествует: «Я-м ще таке не видів!» — це трафаретна реакція хлопського розуму на все, що виходить поза рамки емпіричного, поза рамки його тісного досвіду. А Наддніпрянець, в таких випадках питається: «Чи ви таке бачили?!» В обох випадках вилазить погорда до всього іраціонального, що лежить поза світом експерименту…». «… правда, — сокрушаетсяДонцов, — відкритарозумом ілогікою є, з природиречі, загально людська, а в ніякімразі не індивідуальна, ані «вузько» національна»[13]. О том, что правда есть общечеловеческая, а есть национальная можно поговорить отдельно. Чем же так не нравится Донцову стремление украинца все перепроверить? Есть у нас даже такие поговорки, «поки не помацаю — не з”їм», «поки не побачу — не повірю» и др. Сельский житель центральной Украины, которого Донцов пренебрежительно называет холопом, по роду своей тяжелой работы привык полагаться на собственную смекалку, проверять всё на практике, внимательно следить за природными явлениями и анализировать их. В противном случае он не был бы таким хорошим хозяином. Не зря же в народе говорят: «хохол родился, жид заплакал», ставя, таким образом, смекалку украинца выше смекалки еврея. И уж родилась такая пословица, далеко не из-за того, что крестьянин полагался на силу «национальной мистики», а как раз потому, что не привык он брать всё, как баран, на веру. Украинец по натуре своей должен всё проверить и перепроверить. А вы националисты чего хотите?
Ум — явно не сильное качество националистов. Поэтому здравому смыслу они противопоставляют не только веру, дух и волю, но и инстинкты: «Для здорових species (лат. видов — прим. Авт.) — вольовий інстинкт необмежений нічим. Утвердження права на життя, продовження роду, — має в них аксіоматичний характер, іде перед усім»[14]. (Здесь уж извините нас за наш французский, но хорошо показана разница между человеком и националистом, первый думает головой, а второй — головкой. Или что в таком случае хотел сказать Донцов?). Там же «гуру» развивает мысль: «Це вічне араціональне право нації до життя ставляється там понад усе дочасне, феноменальне, «схотиме», раціональне: понад життя даної одиниці, понад кров і смерть тисячів, понад добробут даної генерації, понад абстрактно розумові калькуляції, понад «загальнолюдську» етику, понад викомбіновані відірвано поняття добра і зла»[15]. Просто спокойно вдумайтесь в данный тезис. Во-первых, у нации есть, оказывается, некое вечное право. Каким же лохом был тогда князь Ярослав, приказавший уложить «Русскую правду». Взял бы дурень априорное вечное право нации на жизнь, вслед за Хмельницким и Донцовым провозгласил бы чернь своей правой рукой и бывай здоровый! О том, что у наций есть право на самоопределение мы знаем, но вот, о том, что у наций есть вечное право на жизнь — это нечто совершенно новое. Когда австралопитеки пересекали Нил, они были уверены, что через энное количество тысячелетий они станут разными нациями, но уже в этом путешествии владели они вечным правом наций на жизнь! И даже саблезубые тигры не смели нарушать это право. Неужели, дорогой читатель, вы усомнитесь в этом? Там, де інтелектуаліст гризеться сумнівами, де за їх підшептами, двоїться його ідеал і його душа, — там віруючий, не тратячи часу на безплідні дискусії, як Лютер, кидає в Люципера-спокусника каламарем, і мара щезає. Непереможний в штуці арїументування, диявол сумніву тікає перед такою вірою. Забыли?