Нынешняя территория Украины, которая была ей отдана в Советском Союзе и которую большевики начертили, чтобы привлечь украинских националистов, создана искусственно. Изначально крошечная Чигиринская республика Богдана Хмельницкого, кстати, без всяких искажений истории, проголосовала за воссоединение с Русью по главной причине: «Волим под царя московского, православного», то есть по единству в вере. И язык тогда еще не так отличался. Отличается язык, сильно всегда расходится, когда нет сообщения между разными частями большой страны и одной нации. Появляются местные языки, местная мова. Знаете, ведь был такой вологодский и другие языки у русских…
— А новгородский какой был!
— Там и лексическая, и грамматическая разница… Тем не менее для лингвистов это один язык, местные его варианты.
— Все-таки нынешний украинский — это самостоятельный язык.
— Никто не оспаривает.
— Самое главное, чтобы богослужебный язык был у нас один.
— Так мы на одном языке и обращаемся к Богу — и с сербами, и с болгарами, со всеми славянскими народами.
Но большую часть территории современной Украины, полученную ею в XX веке, русские цари, а вовсе не украинцы восстанавливали. Тот же западный Львов — Лемберг, Станислав — Ивано-Франковск. Это же все царская Россия обретала, вытесняя, в свою очередь, обратно Польшу, которая в свое время захватила земли империи Рюриковичей, устремляясь на восток. Британский историк Арнольд Тойнби пишет, что, вопреки распространенному мнению, тысячелетняя хроника говорит о том, что именно Запад наступал все время на западные границы русской ойкумены. И только в 1945 году впервые он почувствовал на себе дыхание России, которое она тысячу лет чувствовала от Запада.
Федерализация Украины? Они бы все передрались. И, конечно, Украина бы рассыпалась.
— То есть унитарное государство лучше для Украины?
— Мне очень жалко ее. Не зря говорят, если Господь кого-то хочет наказать, лишает его разума. Единственная республика Советского Союза, где были современная промышленность и современная наука, где было квалифицированное население, богатая территория, прекрасный климат, сельское хозяйство, самообеспеченность, голод не грозил…
— Хотя был «голодомор».
— «Голодомор» был везде. А вы знаете, кто такой Чубарь, который подписал это приснопамятное постановление о борьбе с саботажем в области хлебозаготовок, после чего украинцы, особенно западные, отказались посеять зерно?! Они куда более трепетно относятся к частной собственности, чем северные русские. И не посеяли, и начался страшный голод. Но этот Чубарь был как раз ярым украинизатором, а вовсе не русским империалистом! Он преследовал интеллигенцию с общерусским мировоззрением, насаждал это в школах. Это была идеологии большевиков. И у революции всегда есть своя Вандея. (Во время французской революции в Вандее сельское население Бретани не признало революцию, сохранило верность королю и было жестоко вырезано.)
— Давайте вернемся к нынешнему. Если сделать сейчас федерацию…
— Представляете, если будет отдельная автономия тех же Донецка и Луганска, в которых свои выборы, своя делегация в парламенте, станут ли они голосовать за натовские проекты и подобное, согласятся ли с галицийской интерпретацией истории, их жизни, путей строительства государства? В силу своего мировоззрения, естественно, они всегда будут «против». И не будет Украина тогда служить таким удобным инструментом для англосаксов против России, каким она служит сейчас.
— Вы несколько раз цитировали фразу Бжезинского о том, что «Россия с Украиной останется великой страной, а без Украины — можно попробовать». Чем Украина так важна для России, что без нее Россия не может быть, с точки зрения Бжезинского, великой страной?
— Это точка зрения Бжезинского. С моей точки зрения, это совсем не так. Тем более что то, во что сама себя превратила Украина, — вряд ли такой довесок может украсить какое-либо единое государство. Но тем не менее это стратегическое положение, Черное море прежде всего. Россия стала великой державой, только выйдя к морям. К Балтийскому, когда Петр I открыл «окно в Европу» (мы недавно только праздновали 300-летие Ништадтского мира). Это выход к Черному морю и к Тихому океану. Вот после этого Россия стала державой, без которой «ни одна пушка в Европе не стреляла», как «хохол», канцлер Безбородко, екатерининский вельможа, возглавлявший внешнеполитическое ведомство, говорил молодым дворянам, которые приходили на службу. Это метафора. Тем не менее великой державой Россию сделали именно выходы к морям.